Оказывается, преследователи заявили о проделках Атамуса и Рококлеи самому архонту, [60] тот объявил хитрую парочку преступниками и снял всякую вину с убийц Атамуса. Родоклея была еще пока жива, но теперь всякий мог притащить ее к архонту – или прикончить, не будучи за это наказанным. Понятно, что она и носа не высовывала из дома Атамуса, радуясь, что стоял он в самом конце маленькой улочки, был огорожен высоким каменным забором – и никто из соседей знать не знал, каково имя хозяина, где он теперь и кто живет в его доме. Конечно, Родоклея и носа теперь высунуть из дому боялась, и даже переодевание казалось ей ненадежным: слишком уж многие в Афинах ее знали! Может быть, она умерла бы с голоду, но в доме Атамуса нашелся немалый припас муки, оливок, сушеных овощей и даже солонины, в загончике стояла коза, так что голод им не грозил. Кроме того, Фирио порою сбывала кое-что из вещей Идомены, которые обнаружились в доме в целости и сохранности. Денег Атамуса они так и не нашли, не обнаружили даже намека на тайник, а поскольку не нашли и Идомену, можно было предполагать, что она все же ухитрилась опередить их: забрала все сбережения мужа и где-то затаилась. Но где?! Женщину по имени Кора тоже разыскивали – но и ее не нашли.
Бывшая сводня знала, что особенно неистовствовал тот рыжий гость, который и выследил их, и привел своих приятелей. В вот Алкивиад, со свойственным ему легкомыслием, похоже, уже и забыл о том, что был ранен Корой! По слухам, которые иногда приносила Фирио, он был совершенно занят организацией военного похода на Тринакрию. Никий, один из ведущих афинских стратегов, то спорил с ним, то соглашался, и постепенно что демос, что охлос, а уж тем паче – аристократы позабыли о каких-то мошенниках, ограбивших нескольких мужчин, а обсуждали только одно: подвергнут в Афинах остракизму – «суду черепков» [61] – Алкивиада или Никия?
Родоклея поспешно подала на стол большой горшок бобов с козьим сыром. На счастье, Фирио была неприхотлива в еде, хотя Родоклея знала, что ей самой останется лишь на донышке. Впрочем, она наедалась, пока Фирио ходила по городу.
– Думаю, Идомены в Афинах нет, – громко жуя, проговорила Фирио. – Если девчонка не зарылась в землю, конечно! Но мне вот что в голову пришло: она ведь могла в ту же ночь сбежать из города. В чем была, без денег! Значит, тайник ее мужа еще цел, но без Идомены мы его вовек не найдем. Мы попусту теряли время, разыскивая ее в Афинах. Теперь надо попытать счастья в других местах.
