– Я сам принес себя в жертву своему богу!
Вожделение Никареты растаяло мгновенно, так тает лед, привезенный с вершин Акрокоринфа, [58] на рыночных прилавках, залитых солнцем. Теперь она чувствовала к этому человеку только отвращение, ибо знала: такому страшному истязанию подвергают себя лишь самые убежденные поборники однополой любви, те, кто приносит свою мужественность в жертву страшным заморским божествам. Она кое-что слышала о Молохе и Ваале – и сейчас брезгливо передернулась.
– Я не купила бы тебя, даже если мне нужен был евнух для того, чтобы ведать наказаниями в школе гетер! – с отвращением бросила она.
– Тем более, что этот раб уже куплен, – раздался позади голос, и Никарета, обернувшись, увидела очень высокого и красивого мужчину с темно-русыми волосами и ясными серыми глазами, одетого в гиматий цвета охры с черным узором по подолу.
Лицо мужчины было из тех, что привело бы отчаяние скульптора замкнутостью выражения, словно он хотел во что бы то ни стало хотел сохранить себя в тайне от мира, однако Никарета, которая была очень чувствительна к сочетаниям цветов, чуть не скрипнула зубами при виде его одежды.
Цвет охры – и серые глаза! И темно-русые волосы! Что за нелепость! Этому человеку следует носить серое, синее, зеленое, черное или белое, но только не красное или коричневое! И у него есть деньги, достаточно денег, чтобы заказывать одеяния из самых дорогих и наилучших тканей. Да и вкус есть! Вот только его характер…
– Привет тебе, верховная жрица! – проговорил с поклоном этот человек. – Ты все так же красива, как в те времена, когда тебя звали просто Кимоун и ты сводила с ума всех афинян. Вижу, ты и теперь шагу не можешь ступить без того, чтобы какой-нибудь мужчина не обезумел от вожделения!
И он чуть заметно потянул ноздрями, показывая, что чует исходящей от Никареты запах четырежды излитого в нее мужского семени. И оба они вмиг вспомнили тот день много лет назад, когда некий неопытный, юный эфеб пришел к знаменитой и изощренной афинской гетере, чтобы получить у нее первый урок любви.
– Хорес! – улыбнулась Никарета в ответ на его улыбку. – Бесконечно рада тебя видеть! Значит, ты вернулся в Коринф… Но зачем ты купил этого опоганивший себя раба? Ведь ты счастливо женат, сколь я помню?
– Да, я женат, – ответил мужчина, и Никарета вмиг уловила холодок в его голосе. – Благодаря тебе.
И он отвесил легкий поклон.
– Конечно, ведь это моя старинная знакомая, афинская сваха Родоклея, нашла тебе два года назад твою Алепо! – гордо сказала Никарета и тотчас спросила с беспокойством: – Надеюсь, супруга здорова?
