Когда несчастная сводня продышалась, то обнаружила, что Фирио сцапала ее за руки, поставила меж своих колен и вроде бы не собирается отпускать.
– Ты сыта? – с издевкой спросила Фирио. – Ну и хорошо! В следующий раз тебе не слишком-то скоро придется поесть. А чтобы было что пожевать, если проголодаешься, я дам тебе жвачку.
И она, стиснув гордо Родоклеи, запихала в открывшийся рот какую-то тряпку. Затем, сноровисто обмотав руки ошеломленной сводни веревкой, Фирио схватив ее за загривок, словно нашкодившую кошку, и подволокла к подполу. Откинула крышку – и швырнула Родоклею в каменистую, довольно глубокую яму.
– Будешь сидеть здесь, пока я не сделаю все, что собиралась! – заявила Фирио, закрывая крышку и задвигая на ней засов. – А то, как я погляжу, больно уж хитренькие у тебя глазенки, старая ведьма! Как бы ты не сбежала да не выдала меня прежде, чем я исполню все, что задумала!
Коринф, школа гетер
Если правду говорят философы, то все явления в жизни людей подобны явлениям природы и переживают периоды расцвета и упадка, иначе говоря – весну и осень, а иногда и глубокую мертвящую зиму, то, по мнению Никареты, Коринфская школа гетер переживала сейчас как раз время поздней осени. Она помнила те годы, когда сама училась здесь, помнила и другие времена, когда явилась сюда в качестве наставницы на матиомах по искусству косметики, и всегда школа чудилась ей не просто помещением, наполненным людьми, а неким живым, веселым, заманчивым и искусительным существом. Однако сейчас, глядясь в зеркало, Никарета словно бы видела в нем не только свое красивое, хотя и, безусловно, постаревшее лицо, но и отражение еще какой-то женщины – угрюмой, увядающей, скучной и унылой, тщетно пытающейся приукрасить и омолодить себя цветами, румянами, белилами, стимией, драгоценностями и белыми одеждами. Это было отражение школы гетер…
Никарета знала, что не она привела школу к упадку. Просто время, когда она стала здесь верховной жрицей, ей не благоприятствовало!
Может быть, из-за постоянных войн? А впрочем, войны были для Эллады делом привычным… Тогда, возможно, люди настолько устали воевать, что даже радости любви потеряли для них остроту?
Раньше храм Афродиты Пандемос не знал недостатка в богатых жертвах и приношениях. Однако в этом году совет города впервые отказали верховной жрице, когда она собралась устроить ежегодное жертвоприношение женской плоти Афродите. О, Никарета отлично помнила эти великолепные празднества, когда все гетеры и порны города, от мала до велика, знатные и самые неприметные, являлись на площадь перед храмом Афродиты Пандемос и приносили себя ей в жертву, позволяя обладать собой любому мужчине – богатому или бедному, молодому или старому, красивому или уродливому. Это торжище продажной любви было истинным торжеством взаимной страсти, мужской и женской, – беззаботной, бездумной и счастливой, – и при этом казна храма, а значит, и школы гетер изрядно пополнялась.
