Случай из жизни – ни больше ни меньше. Но почему он так прочно засел в моей памяти, словно я до сих пор чувствовал на ногах следы от укусов муравьев-«солдат», словно все это произошло вчера? Наверняка потому, что к этому примешивалась легенда, давняя греза. Еще до моего рождения, рассказывала мне мама, ей приходилось путешествовать верхом по западной части Камеруна, где отец работал разъездным врачом. Ночи им порой приходилось проводить в «дорожных хижинах», обычных лачугах из ветвей и пальмовых листьев, стоявших по обочинам дорог, в которых они вешали свои гамаки и спали. Как-то вечером пришли носильщики и разбудили их. В руках у них были зажженные факелы, и говорили они тихими голосами, торопя отца и маму поскорее встать. Когда мама это рассказывала, она прибавляла: первое, что ее тогда встревожило, – это тишина, мертвая тишина вокруг, тишина в лесу и шепот носильщиков. Стоило ей подняться, и при свете факелов она увидела, что огромная колонна муравьев (те же красные муравьи, которых обступали «солдаты») вышла из леса и начала пересекать поле. Даже не колонна, а скорее вязкая живая река, которая медленно продвигалась, следовала прямым курсом, не останавливаясь и не заботясь о препятствиях. Тесно сцепленные друг с другом, муравьи двигались, сжирая и разрушая все на своем пути. Отцу и матери едва хватило времени собрать вещи, одежду, сумки с продуктами и лекарствами. В следующее мгновение темная река достигла хижины.
Сколько раз слышал я от мамы эту историю? Наверное, немало, если в конце концов поверил, что она произошла со мной, смешав в сознании всепожирающую реку с вихрем муравьев, которые на меня напали. Ощущение присутствия роящихся вокруг меня насекомых порой завладевает мной, и я застываю во сне, прислушиваясь к тишине, нестерпимой, пронзительной тишине, которая страшнее любого шума в мире. Тишине муравьев.
В Огодже насекомые были повсюду. Дневные, ночные. Часто то, что ненавидят взрослые, не вызывает такой же реакции у детей. Мне почти не приходится напрягать воображение, чтобы представить, как отовсюду, из всех углов, каждую ночь у нас в Огодже являлись полчища тараканов – «тараканищ», как говорил о них когда-то дедушка на креольском, этих героев маврикийской загадки: kankarla, nabit napas kilot, что означает: «во фраке, но без порто́к». Насекомые вылезали из щелей в полу, из-под потолочных плинтусов, семенили со стороны кухни. Отец ненавидел их. Каждую ночь, выходя на тщетную и нескончаемую охоту, он бродил по дому – фонарик в одной руке, шлепанец в другой. Он был уверен, что тараканы являлись причиной многих заболеваний, в том числе и рака. Помню, как он говорил: «Хорошенько вычищайте грязь из-под ногтей на ногах, иначе тараканы придут ночью, чтобы их погрызть!»
