Они сели за стол. Посреди стола среди севрского фарфора, столового серебра и хрустальных бокалов возвышалась закопченная кастрюля с супом. На самом почетном месте сидела старая служанка, а дети наперебой за ней ухаживали. Было очевидно, что в доме Гражданина Маркиза не придавали никакого значения ни разделению общества на классы, ни порядкам, введенным аристократами и принятым всеми добропорядочными буржуа. Однако есть детям полагалось по всем правилам хорошего воспитания, старшие присматривали за младшими, уча их держать вилку и не проливать воду из кувшина, простым движением бровей предупреждали любой непорядок, будь то крошки на полу или локти на столе. Софи сидела тихо, присматривалась и старалась вести себя не хуже других.
Ей взгрустнулось при мысли, что она быстро привыкает есть досыта и не очень обращает внимание на то, какая у нее в тарелке еда. Всего две недели назад она бы с восторгом и радостью принюхивалась и приглядывалась как к настоящему сокровищу к ложке овощного супа, не говоря уже о запеканке из кролика, которую приготовила мать Полины. Всего две недели назад корка черствого хлеба и кусочек сала за полсу, которыми она в своем детском эгоизме согласилась тогда не делиться с матерью, казались ей королевским угощением.
К счастью, веселье детей за столом, постоянное внимание Туссена, следящего, чтобы она не чувствовала неловкости в новой обстановке, занимали все ее внимание и не давали грустить.
После обеда дети за несколько минут навели на столе порядок и пошли убирать на кухню. Софи даже представить себе не могла, чтобы такие девушки-аристократки, как Олимпия и Анжелика, такие юноши, как Максимильен и Морис, занимались низменными и грязными кухонными делами. Но казалось, что ее друзья только радуются этой работе.
— Первое правило школы: каждый должен все делать сам, — объяснила Анжелика, встретив ее удивленный взгляд. — Гражданин Маркиз хочет, чтобы мы научились не нуждаться в слугах для личных потребностей.
Во второй половине дня занятия продолжались в доме. Странные занятия, очень непохожие на те, к каким привыкла Софи. Морис установил на столе кукольный театр, который за предыдущие месяцы сам построил и украсил с помощью Полины. Другие дети собрались вокруг кресла Гражданина Маркиза, у которого на коленях лежала большая раскрытая книга на каком-то иностранном, как догадалась Софи, языке.
— Это будет отрывок из трагедии Шекспира, — шепнул ей на ухо Туссен. — Мы сыграем его по-английски.
