— Благодаря которым хозяева, впрочем, жили припеваючи, избегая любых усилий и трудов, — заметил Гражданин Маркиз. — Девочка должна была бы этому радоваться.
— О да — будь она эгоисткой. Или безмозглой дурочкой, — сказал Туссен. — Вот послушайте, что она сама об этом думает:
«Ни один раб никогда не может хорошо служить своему хозяину, даже если с ним обращаются по-человечески. Рабство как таковое тяжелейшим образом отравляет жизнь раба, так что он с тоской влачит свои цепи и промеряет взглядом расстояние до горизонта, за которым, как он полагает, кроется его свобода. У этих несчастных только одно стремление — вернуться к себе на родину. Их часто находят в хижинах повесившимися: ведь они убеждены, что лучшая жизнь, обещанная им после смерти, и есть родина, из которой они были вырваны; но их родные, считают они, до сих пор живут там. Хорошо помню ужас, который внушало мне рабство. Верьте или нет, но в восемь лет я уже осознавала, насколько противно человеческой природе огромное расстояние, отделяющее хозяина от раба; осознавала, что такой вид господства — это чудовищное насилие, основанное на власти. Эти чувства развивались во мне с легкостью благодаря воспитанию, которое я получила, ибо я всегда полагала, что отсутствие свободы есть величайшее несчастье».
Туссен остановился, чтобы перевести дух, а Гражданин Маркиз сказал:
— Это правда, гражданка Мерседес настолько не выносила никакой дисциплины, что девяти лет от роду, будучи какое-то время воспитанницей в монастыре Святой Клары, бежала через окошко и вернулась домой к прабабке. Думаю, что в книге воспоминаний она изложила и эту историю. Но продолжай читать ее размышления о рабстве, гражданин!
И Туссен, откашлявшись, возобновил чтение:
— «Вид этих несчастных, все существование которых состояло из одного сплошного подчинения, породил во мне на всю жизнь непоколебимое отвращение к насилию над чужой волей даже в самых незначительных делах».
— Значит, графиня, как только подросла, сразу освободила всех своих рабов? — спросила Полина.
— Нет, она покинула Кубу совсем еще девочкой. Перед отъездом она добилась того, чтобы отец освободил ее няню и всех няниных детей и подарил им дом и землю — и они бы ни от кого не зависели.
— А дальше? — спросила Анжелика, как будто слушала сказку, которая то и дело прерывалась.
— А дальше она приехала к матери и братьям, которые жили при дворе короля Испании, — сказал Туссен. — Ей пришлось учиться дисциплине. Она привыкла ходить босиком, а тут ей понадобились не только туфли, но и корсет, который в те времена носили очень узким. Она получила прекрасное образование. Вы только подумайте: она и ее сестра Пепита брали уроки живописи у великого Гойи! Затем она вышла замуж за наполеоновского генерала, графа де Мерлена, и когда Бурбоны вернулись в Испанию, она с мужем и детьми переехала в Париж.
