Но, переступив порог, она с огромным облегчением увидела, что мать та же, что и несколько часов назад. Выражение лица Фантины даже стало более ласковым, как будто она забыла обо всех страданиях и спокойно спала.
Кто-то, вероятно соседка, сменил четыре огарка на новые свечи. И не на сальные, которые накануне принесла привратница, а восковые — как на алтаре в соборе Нотр-Дам; они издавали приятный аромат. В руки покойницы, сложенные на груди, чья-то милосердная рука вложила букетик. Он и навел Софи на мысль, что в мансарде побывала мадам Ришье, добросердечная вдова со второго этажа, которая зарабатывала на жизнь для себя и двух детей изготовлением цветов из шелка и восковых фруктов для хрустальных ваз, какими богачи украшали гостиные. Она всегда была любезна с Фантиной. Букетик, должно быть, стоил ей целого дня труда, с благодарностью подумала Софи. Но нагнувшись, чтобы разглядеть цветы, она ощутила сладкий аромат и с удивлением поняла, что они настоящие. Где мадам Ришье могла сорвать их такой суровой зимой? Все сады Парижа и пригородов занесены снегом — клумбы, деревья и кусты стоят голые. Но ведь где-то же распустились эти гиацинты, нарциссы и ландыши, раз теперь они так сладко пахнут на груди Фантины.
Щедрость соседки простиралась не только на бедную покойницу. На стуле под мансардным окошком лежала белая салфетка, а на ней свежие булочки и бутылка молока.
Кусочек рисовой запеканки не утолил голода девочки. Она жадно поела и попила, воспрянув духом от мысли, что в мире еще есть добрые люди. Потом ласково дотронулась до ног матери.
— Сейчас вернусь, — сказала она. — Только схожу поблагодарю…
Однако, выйдя на лестничную площадку, она в сомнении остановилась. Кого же благодарить? Если цветы не искусственные, то маловероятно, что их и все остальное принесла мадам Ришье. Это мог быть кто угодно из соседей. Единственная, кого Софи могла смело исключить, была привратница — и не только потому, что девочка провела с нею все время, что отсутствовала дома.
«Этот добрый человек, так любивший маму, обязательно придет на похороны, — подумала Софи. — Я поблагодарю его завтра».
Но на следующий день, когда четверо мужчин из похоронной конторы вынесли на плечах из дверей дома на улице Маркаде скромный гроб, впереди которого шел священник, никто из жильцов не пришел проститься с Фантиной Гравийон. Никто не встал рядом с Софи и мадам Анно.
— Собери свое тряпье и возьми узел с собой! — приказала привратница сиротке. — Прямо с кладбища пойдешь со мной в дом призрения.
