Бедная Софи! Как бы я хотел уберечь тебя от этого удара! Я отдал бы год своей жизни, лишь бы не вселять в тебя то отчаяние, что охватило и меня с того самого дня, как мадам Сулиньяк получила письмо от коменданта тюрьмы Сен-Лазар.
Но довольно бессвязных фраз. Перечитав написанное, я вижу в этих строках лишь боль и недоумение, но никаких логических объяснений.
Расскажу тебе по порядку, как мы пришли к такому ужасному открытию.
Ты помнишь, что я рассчитывал нанести визит мадам Сулиньяк, едва она оправится после тяжкого недуга. Благородная госпожа приняла меня тепло и с участием. Она даже не догадывалась о наших бедах. По указанию врачей родные в продолжение всей ее болезни оберегали ее от любых тревог. Когда я сообщил ей, что мадам Селин взята под стражу, и рассказал, в чем ее обвиняют, мадам Сулиньяк пришла в неописуемую ярость. Ты ведь знаешь, что она дружила с Гражданином Маркизом еще со времен их юности; и она всегда знала, что Гражданин Маркиз был намерен оставить часть своего имущества крестнице.
«Нет ли у меня какого-нибудь давнего письма, где Филарет об этом пишет?..» — пыталась вспомнить мадам Сулиньяк. Такое письмо могло бы послужить доказательством того, что Селин не выбивала наследство силой и обманом у выжившего из ума старика.
Однако сундучок с письмами хранится в тайнике в ее загородном поместье, и только она одна знает расположение этого тайника. Сама она еще слишком слаба, чтобы ехать, а открывать местоположение тайника слугам не хочет. «Эх, если бы Олимпия была с нами! — вздохнула мадам Сулиньяк. — Но она теперь в Венеции. Я не хотела, чтобы ей писали о моей болезни. Она вернется через неделю-другую; а пока, мой мальчик, за сундучком мог бы съездить ты».
Я поблагодарил ее за доверие — но увы, куда я могу поехать без разрешения виконтессы Лагардьер? Да и лучше не извещать врагов о том, что мадам Женевьева готова к активным действиям, — в этом мы с ней вполне сошлись.
«То есть за два месяца вам ни разу не позволили навестить Селин? Безобразие! — воскликнула мадам, дослушав до конца мой рассказ. — Я немедленно напишу судье, который занимается ее делом, и еще префекту Парижа и коменданту тюрьмы Сен-Лазар. Все они многим обязаны моей семье. Сегодня же вечером у тебя будет письмо от коменданта с разрешением навестить узницу в комнате для свиданий или в камере, где она содержится!»
Можешь себе представить, как я обрадовался, насколько обнадеженным вышел от мадам Сулиньяк и побежал к церкви, чтобы занять свое место на запятках кареты виконтессы.
