— Не думаю. Вы превыше всех похвал, — ответил Шельшер, — ибо в вас соединяются изящество, благородство и глубокий, образованный ум.
— Оставь эти глупые любезности, гражданин Виктор! — ворчливо, хотя и очевидно забавляясь, вмешался Гражданин Маркиз. — Я уже говорил тебе, что моя крестница не просто замужем, но еще и влюблена в своего Эдуара, как романтическая швея. И хранит ему неколебимую верность. Так что забудь о ней и думать.
Ричард Мейсон оказался высоким худым джентльменом, одетым с несколько чрезмерной элегантностью, как все богатые колониальные плантаторы; и, как и все они, он явно страдал от холода европейской зимы. Войдя, он оставил на руках Жан-Батиста теплое подбитое мехом пальто до пят и сел в кресло, стоявшее ближе всего к огню. Он был не такой загорелый, как его спутник, цвет лица у него был желтоватый, нездоровый, а под глазами залегли глубокие круги.
В его манере держаться также ощущалась чрезмерная изысканность, его восхищение Селин казалось даже чересчур восторженным, а любезность — неумеренной до смешного.
Когда Лизетта вошла с шоколадом и дети, как обычно, помогли ей разнести чашки и блюдца, Туссен, улучив минутку, сказал Софи:
— Знакомы мне эти скользкие фальшивые типы, я видел таких на Кубе, когда жил у мадемуазель Атенаис. Лесть и комплименты дамам и девицам из хороших семей — и при этом полное отсутствие уважения к женщинам, которых они числят ниже себя. Если бы Гражданин Маркиз не дал ему понять, хотя и косвенно, что его крестница не куртизанка, не содержанка, а порядочная женщина, замужем за дворянином и верная своему мужу, — ручаюсь, этот мистер Мейсон вел бы себя с мадам не столь церемонно. По-моему, он все-таки немного разочарован. Вполне возможно, что он приехал во Францию в полной уверенности, что все балерины — женщины легкого поведения, и надеялся встретить бедную беззащитную девушку, с которой можно позволить себе что угодно. Я поражаюсь, что месье Шельшер, такой умный и проницательный человек, не понял, с кем имеет дело.
— Он попросил чашку чая вместо шоколада. Может, положить ему вместо сахара ложечку соли? — дрожа от ярости, предложила Софи, готовая отомстить за честь своей благодетельницы.
Туссен рассмеялся.
— Не стоит. Уверен, что Гражданин Маркиз прекрасно понял, что за человек этот мистер Мейсон, и попросит гражданина Виктора больше его не приводить.
Гость тем временем поглядывал по сторонам, восхищаясь элегантностью зала, витражными окнами в готическом стиле, белой лепниной на потолке в виде виноградной лозы с листьями и гроздьями, которую оттенял красный бархат штор и диванов, толстые белые ковры с яркими цветочными узорами, фарфор и красный хрусталь на столе. Он долго и внимательно изучал каждую деталь обстановки, как если бы хотел запечатлеть ее в уме.
