— Из провинции Сантьяго на Кубе, — ответил Туссен.
— Я был на Кубе, — сказал Шельшер. — А также в Мексике, и во Флориде, и в Луизиане…
— Вы натуралист, как фон Гумбольдт? — застенчиво спросила Софи.
— Нет, меня послал туда отец продавать фарфор. У него фарфоровый завод, и он надеялся найти в колониях новых заказчиков. Но то, что я там увидел, настолько меня потрясло, что я совершенно забыл о блюдах и супницах…
— …и отдался душой и телом борьбе за отмену рабства, — с удовольствием закончил Гражданин Маркиз, как будто такие речи молодого человека были его собственной заслугой. — Сразу по возвращении он написал статью под названием «О чернокожих», которую напечатал в «Парижском обозрении». А с прошлого года, когда после смерти отца гражданин Виктор унаследовал семейное дело, он тратит все свои средства на помощь либералам, республиканцам, врагам тирании… Но он не только оказывает поддержку — он лично участвует в борьбе за благородные идеалы.
— В чем заключается ваша борьба? — с интересом спросила Селин.
— Я пишу статьи в газеты, поддерживаю связи с американскими аболиционистами, рассказываю о них. Людям необходимо открыть глаза! Нужно довести до их понимания, что цивилизованный мир не может терпеть рабство…
— Гражданин Виктор к тому же пишет книгу, которая будет опубликована в будущем году, — добавил Гражданин Маркиз.
— Книгу? Должно быть, вы очень талантливый человек, — с восхищением заметила Селин.
— О нет, мадам. Я вовсе не гений. Я человек более чем скромных способностей. Но буду счастлив, если моя жизнь послужит доказательством, что каждый способен сделать что-то хорошее и заслужить уважение сограждан, не обладая умом выше среднего, а только благодаря последовательности и целеустремленности.
— Вы чересчур скромны. Однако во мне ваши слова вызывают не только уважение, но и восхищение, — сказала Селин. — Расскажите о ваших планах.
— Я собираюсь учредить Французское общество борьбы за отмену рабства. А еще хочу начать кампанию против смертной казни. Это бесчеловечная мера, которая делает государство хуже преступника, которого оно намеревается покарать. Вам знакома книга Виктора Гюго «Последний день приговоренного к смерти»?
— Я читала ее, когда жила на улице Маркаде, — сказала Софи. — Я читала ее отцу, и в конце и он, и я плакали.
Шельшер посмотрел на нее с удивлением. До сих пор ему казалось, что девочкам в таком возрасте мамы читают «Сказки Матушки Гусыни» Перро или «Сказки фей» мадам д’Онуа. Он задумался о том, что может быть общего у этой худой и бледной девочки с хозяйкой дома. Она не годилась ей в дочери по возрасту. Возможно, младшая сестренка или бедная родственница? Хотя меж ними не было и тени сходства.
