Илья швырнул тарелку; та шайбой крутанулась по полированному столу и, немного подумав на крае столешницы, рухнула вниз на пол, разбившись вдребезги о дорогую испанскую плитку.
* * *
У Пистолета, который жил по соседству, дома никого не было. Телефоны, ни домашний, ни сотовый, не отзывались. Агроном сразу взял трубку.
— Заезжай, — сонно зевнул он.
Сели в гостиной. Агроном был в халате, весь помятый, с красными глазами.
— На вот, это от нас… что могли, — он протянул тощую пачку купюр, — двадцать четыре тысячи семьсот евро и двадцать тысяч рублей. Простодушно похлопал глазами. — Конечно, это тебя не спасет.
— Спасет, спасибо, — Илья, нервно потер скулу. — Вот что, Серега, как ты думаешь: что, если отдать побыстрее твою тачку на разборку?
— Ты чё, Илья? — Агроном поперхнулся кофе, который только — только отхлебнул.
— Мне кажется, мой «ниссан» стоит твоей «мазды». Насколько я помню, он нравился тебе. Я отдаю свою машину тебе, а твою быстро продаем, раз уж я и ее разбил. Ты-то не против? Думаю, штук десять за нее дадут: ну, левая сторона всмятку, но рулит, зато вторая целехонькая: ну, шаровые, то, сё… Пожалуй, это выход и для тебя, и для меня.
Агроном оживился и повеселел. Дали шесть с половиной тысяч на разборке, и спорить было бесполезно: могли и вообще ничего не дать. И то повезло, что ребята были с Богатяновки, свои. Отвалили по максимуму.
«Насколько щедра будет Катька? — сверлил один и тот же вопрос. — Почему она не звонит? Звонила мать. Извинялась за то, что давит. За утренний инцидент. Господи, я виноват, а она у меня еще просит прощения! Это же я козел!»
Хотелось бы, чтобы позвонил отец, но он не звонил с февраля, когда узнал, что сын в очередной раз бросил аспирантуру. Связался по скайпу, наговорил кучу гадостей, сказал, когда бить ремнем уже поздно, надо лечить презрением к трутням. С тех пор напрямую они не общались, только через мать. Далась им эта аспирантура! Эта прихоть матери и бабушки выходила для Ильи боком и спорадическими скандалами.
Ближе к вечеру позвонил дед; он долго дышал в трубку, потом заговорщицки сказал:
— Знаешь, иногда проблемы лечатся любовью. Ко мне приходит очаровательная девушка, я с ней занимаюсь сольфеджио. Она будет сегодня в семнадцать сорок пять. Я готовлю ее на конкурс, девочка просто чудо. Может, забежишь к этому времени?
— Ты что, дед, сводничаешь?
— Осел! Ты же не по тем тропинкам ходишь.
— Хорошо, дед, я постараюсь.
«Мне сейчас только лав стори не хватало, — думал Илья, крутя в руках сотовый. — А все — таки дед — это человечище!»
