— Я — Мерлин.
(Я нарочно назвался тем именем, под которым меня знали родичи моей матери.)
Он не подал виду, что оно ему знакомо, просто спросил:
— Зачем ты здесь?
— Я искал тебя.
— Ты нашел. — Он положил руки на колени. Они мелко подрагивали.
Да, я нашел его и теперь не знал, о чем говорить.
— Что дальше, Мерлин? — спросил он, чуть помолчав. Глаза он не поднял. — Убьешь меня?
— За что? Я не желаю тебе зла.
— А что? — выговорил несчастный. — Смерть — единственное, что мне осталось, и я ее заслужил.
— Не мое дело — отнимать у тебя жизнь, — сказал я.
— Конечно, конечно. Ты веришь в любовь, так ведь? Веришь в добро — в этого вашего нелепого Иисуса? — (Насмешка ранила больно, на миг мне показалась и впрямь нелепой моя вера.) — Ну?
— Да, верю.
— Тогда убей меня! — выкрикнул он, резко поворачиваясь ко мне. На губах его блестела слюна. — Убей прямо сейчас. Это и будет доброта.
— Может быть, — отвечал я, — но я не стану отнимать у тебя жизнь.
Он взглянул на меня мертвыми глазами.
— Как же нет, если я виновен в смерти твоего отца. — От его улыбки мне стало нехорошо. — Да, я убил Талиесина. Я, Аннуби, убил его.
Даже в тот миг, когда он произносил эти чудовищные слова, я ему не поверил. Да, он сгорал от ненависти, но не ко мне и не к моему отцу. Если б он мог убить, думаю, он скорее убил бы себя. Но он не мог, и это тоже его терзало. И все же он знал… да, он знал, кто убил Талиесина.
— Так ты Аннуби?
Я слышал о нем — не от матери, а от Аваллаха. В рассказах о погибшей Атлантиде фигурировал и царский провидец. С его слов я мог представить что угодно, только не эти живые мощи.
— Что тебе здесь нужно?
— Ничего.
— Тогда зачем ты пришел?
Я беспомощно поднял ладонь.
— Пришел… чтобы узнать…
— Уходи отсюда, мальчик, — сказал Аннуби, отводя от меня потухший взор. — Если она тебя здесь застанет… — Он вздохнул и добавил шепотом: — …но поздно… поздно.
— Кто? — спросил я. — Ты сказал «она». О ком ты?
— Уходи. Я ничего тебе не говорил.
— Кто не должен меня застать?
Я заметил, как на лице его промелькнуло какое-то чувство. Это была не злоба и не отчаяние, но что именно, я не понял.
— Надо ли спрашивать? Кто, если не Моргана?..
Я ничего не ответил, и он снова поднял глаза.
— Это имя ничего тебе не говорит?
— А должно?
— Мудрый Мерлин… Прозорливый Мерлин… Сокол Познания. Ха! Ты даже не знаешь, кто твои враги.
— Моргана — мой враг?
Рот его свела судорога.
— Моргана — враг всякого человека, мальчик. Верховная богиня Ночи, она — алчность и ненависть. От ее прикосновения кровь застывает в жилах, от ее взгляда сердце останавливается в груди. Смерть ей отрада… единственная отрада.
