Шагает этап по орловским улицам. Тридцать пленных и почти столько же автоматчиков. Курки взведены, пальцы на спусках. Пленные шагают по мостовой, конвой – сбоку и сзади. Впереди офицер с маузером. Из окон, с пешеходных панелей глядят на это шествие жители города. Старухи откровенно плачут, прижимая к глазам платочки, старики угрюмо вытирают усы и бороды. Большеглазые худенькие девушки с тревогой и жалостью всматриваются в лица пленных – нет ли и его среди бредущих? И никто не смеет приблизиться, последствия известны! Какой-то мальчуган попытался бросить несколько папирос пленным. Сразу грянуло: «Хальт!»[14], автоматы – на прицел, ритм движения нарушился… А мальчишки и след простыл! Растоптанные папироски остались на мостовой, дробный разнобой шагов снова заполняет улицу. Опасный момент обошёлся.
Колонна приближается к людному перекрёстку. Здесь местных жителей совсем мало, снуют солдаты и офицеры, движутся машины и мотоциклы. Видимо, рядом казармы и какие-то военные учреждения.
На самом углу стоит франтоватый немецкий фенрих и галантно поддерживает под локотки двух вульгарно размалёванных девок, одетых крикливо и вызывающе. Фенрих небрежно бросает окурок в сторону идущего строя, отворачивается и продолжает любезничать.
Колонна поравнялась с этой троицей. Одна из девок подбоченивается и кричит хриплым пивным басом:
– Что, сталинские шоколадники, долетались?
Будто по команде, тридцать пар глаз вскинулись на проститутку. Тридцать пар ружейных дул глядели бы на неё приветливее!
Испуганная потаскушка почувствовала себя расстрелянной этим залпом молчаливого презрения. Вобрав голову в плечи, она кинулась было к своему фенриху на шею и при этом нечаянно толкнула какого-то прохожего армейца, видевшего всю сцену.
– Шла бы ты в свой бордель, девка! – хмуро бросил на ходу немецкий солдат. Видимо, и он не питал симпатий к предательству!
Железнодорожная станция Орёл являла собою живописный сюжет для картины «Хаос». Развалины пассажирского вокзала, свежие груды кирпичного щебня на перроне, воронки и ямы посреди путей, руины пакгаузов, клубки скрюченных рельсов и расщеплённых шпал – таковы были наглядные результаты бомбардировочных ударов. Усталые, запылённые солдаты железнодорожного немецкого батальона только что восстановили движение. Лётчики-этапники даже бодрее зашагали по этой пустыне к запасному пути.
Там стоял отцепленный тюремный вагон, переделанный из почтового: решётки на крохотных оконцах, массивные двери… Понукаемые конвоирами, пленные поодиночке поднялись в вагон и расположились на полу тёмного и тесного помещения. Загремели засовы. Послышались свистки и толчки – вагон прицепили к смешанному составу. Боясь налётов, немцы поторопились отправить этот сборный поезд поскорее. Прощай, Орёл!
