— Привет! — Увидев напряженное лицо Нины, он тотчас смял глупую улыбку и внезапно помрачнел. — Прости, дорогая, я не сумел его уберечь…
Последние слова Климов пробормотал почти про себя, и Нина их не услышала.
— Я думала, ты вообще не придешь…
— Так получилось. Нас вызвали, мы, как всегда, под козырек, рванули туда, а там… Ужас! Я не удержался, выпил…
— Я вижу.
— Меня до сих пор еще всего корежит! А потом этот жуткий холод, вот мы немного и согрелись. Можно войти?..
— Стоит ли?
Нина все еще стояла на пороге, надеясь, что капитан образумится и уйдет, ибо он едва держался на ногах.
— А как же! Я пришел, чтобы выразить свои соболезнования! Я не сумел его спасти, прости меня!
Он упал на колени и опустил голову.
— Кого ты не сумел спасти? — не поняла она.
— Твоего мальчика. Я не забрал его, и он погиб!
— Кто погиб?!
— Твой сын.
— Ты белены объелся или у тебя уже белая горячка началась?! — рассердилась Нина.
— Какой белены, я сам видел его труп. — Климов попытался подняться на ноги, но не смог.
— Пошел отсюда, дурак! — Асеева оттолкнула сыщика и захлопнула дверь.
Она вернулась в гостиную, где Сан Саныч показывал сыну фотографии и объяснял, как он их снимал.
— В фотографии очень много значит ракурс, угол зрения. Вот если посмотреть на тебя снизу, то сразу вырастут нос, губы и подбородок, а глаз вообще не будет видно. Если сверху — то оттопырятся волосы и лоб, ну и так далее. Ракурс очень важное понятие! Как посмотреть на человека, чтобы затенить его недостатки и вывести на свет достоинства или наоборот!
— Вот почему актеры всегда такие красивые! — войдя, подхватила разговор Нина. — Я тут недавно увидела на улице Олега Меньшикова, он какой-то щупленький, неказистый, нос какой-то острый! А на экране такой сильный, красивый!
— Кто приходил, мам?
— Да так.
— Кто?
Снова настойчиво замурлыкал звонок. Теперь уже взоры всех были устремлены к прихожей.
— Может быть, мне, как мужчине, выяснить накопившиеся у вас проблемы? — храбро предложил фотограф. — Я, знаете ли, не робкого десятка!
— Нет, нет, я сама!
Звонок без конца трезвонил, и Нина, разозлившись, пошла открывать. На пороге стоял все тот же Климов. На этот раз на ногах, но опираясь рукой о стену.
— Не понял? — увидев Нину, нахмурился капитан. — Меня, насколько я помню, приглашали в этот дом! Я понимаю, что привез плохую весть, но я в том не виноват!
— Какую плохую весть ты привез? — сдерживая гнев, поинтересовалась Нина.
— То, что твоего сына… — сыщик набрал побольше воздуха в легкие, чтобы произнести последнее страшное слово, как вдруг в прихожую выбежал Саша, а следом за ним и тот самый маньяк, чей фоторобот оперативник, казалось, запомнил наизусть. — Убили…
