Созданные Маржела вещи – это визуальное и материальное изложение «новой истории» и соответствующих историографических методик, которые начали активно развиваться с 1970‐х годов, чтобы в конечном итоге развенчать так называемые «великие нарративы» и поставить под сомнение традиционную парадигму истории>281. Построенная в соответствии с западной точкой зрения, эта парадигма полагалась на объективность официальных документов и хронологическую последовательность политических событий национального и международного масштаба, стремясь во всем обнаружить некую причинно-следственную связь. (Стоит ли говорить, что в ней практически не было места моде.) В свою очередь, реконструированные Маржела театральные костюмы настойчиво указывают на социальную и культурную обусловленность реальности: человек «не может смотреть в прошлое иначе, чем с собственной неповторимой точки зрения»>282. Это открывает целое поле для исследований и новые теоретические модели для изучения истории моды, отличающиеся более гибким подходом к темпоральности и непременной опосредованностью трактовок. Таким образом, приложив руку к театральным костюмам, Маржела представил новые доказательства того, что мода не безразличный материал, к которому применяются различные теории, но сама по себе в чем-то сродни теории. Как предупреждала Элисон Гилл, моду не следует воспринимать «как пассивное отражение и меру агентностей, базирующихся где-то на (глубинных) уровнях социальных интересов»>283, – разумнее допустить, что у нее есть свое теоретическое измерение, способное вторгаться в теоретические дискурсы и оказывать на них влияние.
При более пристальном рассмотрении, когда остолбеневший от изумления зритель приходит в себя и начинает верить своим глазам, вещи из театральной коллекции открывают свою истинную сущность: они оказываются откровенно «фейковыми» репликами, имеющими весьма приблизительное сходство с историческими образцами, которое зачастую достигается за счет цитирования источников из не столь далекого прошлого. Это хорошо заметно, если присмотреться к укороченному меховому жакету «в стиле XVIII века», который, по-видимому, представляет собой переделку пальто, сшитого в 1940‐е годы, или к «ренессансным» кружевным рукавам, в которых нетрудно узнать цитату из XIX века, а возможно, и фрагмент платья этого времени. Часто из‐за ограниченности бюджета и недоступности подлинных материалов (таких, как старинное кружево) при изготовлении «исторических» театральных костюмов в ход идут переделанные старые вещи и материалы, дошедшие до нас из менее отдаленного прошлого. Многие художники по костюмам действительно используют изготовленное в XIX веке кружево взамен ренессансного, так что у моего предположения относительно происхождения материала, использованного для пошива «ренессансного» жакета из коллекции 1993 года, есть вполне реальные основания. Наличие таких временных наслоений в моделях Маржела подтверждают изыскания, проведенные Ричардом Мартином и Гарольдом Кодой при подготовке экспозиции Infra-Apparel («Инфра-одежда»), которые датировали один из реконструированных Маржела театральных костюмов 1940‐ми годами
