— О чем ты мечтаешь?
— Быть с тобой.
— И всё? Разве это — мечта, ерунда какая!
— Ах, ерунда, — шепчет она мне куда-то в шею. — Значит, ТЫ мечтаешь о чем-то другом? Не о том, чтобы мы с тобой всегда были вдвоем?
— Конечно! — мои губы сами собой растягиваются в улыбке, несмотря на то, что я изо всех сил стараюсь быть сейчас серьезным.
Я очень тонко чувствую изменения в ее настроении, ее эмоции. И сейчас, вот именно после моего «конечно», вместо шутливого веселья, она обижается и даже пытается отодвинуться от меня. Этого, естественно, я позволить не могу — перехватываю ее, уже практически успевшую слезть с кровати, у самого края, тяну на себя. И, распластав на груди, крепко обхватив обеими руками, целую ее надутые губки.
— Конечно, я мечтаю, чтобы мы не вдвоем с тобой были, а втроём!
Она на мгновение замирает, прекратив вырываться и таинственным шепотом спрашивает:
— Как ты узнал?
Глупая моя, я чувствую тебя всем сердцем, мне даже кажется иногда, что твои эмоции я ощущаю намного ярче, чем свои собственные. И единственное возможное этому объяснение я вкладываю в слова:
— Люблю тебя…
…И в тот момент, когда она склоняется ко мне и начинает целовать, не дав мне насладиться ее близостью, кто-то хватает за плечо:
— Командир, пора ехать!
— Сука! Давид, ты совсем охренел?
Я знаю, что он удивленно и непонимающе смотрит на меня. И, конечно, сказать о том, что Давид разбудил меня в неподходящий момент, не могу. Понимаю, что, действительно, пора ехать и даже нужно спешить. Но руки, кажется, еще ощущают изгибы ее тела, как если бы я только что, на самом деле, держал Милану в объятиях.
— Извини, Давид, — выдавливаю из себя. — Крепко спал, не ожидал.
О, да! Очень крепко! Всю ночь ходил возле машины, отвлекая ребят, стоящих на посту. Я был уверен, что Милане сейчас плохо. Я каким-то непостижимым образом чувствовал ее боль. Хотя, возможно, просто надумал это себе. Но мысли не давали сомкнуть глаз. И только к утру, когда выбился из сил, сел в машину и вырубился.
Подобные сны, полные любви и нежности, мне никогда ранее не приходилось видеть. Наоборот, раньше меня просто преследовали кошмары. Но ночь растаяла, а сладкие ощущения счастья и радости все также наполняли мое сердце, как ни старался я гнать их прочь, мучась несоответствием ситуации и своих ощущений. «Пусть бы уж были привычные кошмары,» — суеверно подумал я.
