Есть хотелось. Я не знала, что придётся ехать так далеко, поэтому из дому ничего с собой не взяла. У Пограничников покормили, но это было утром. А сейчас, судя по всему, дело идет к полуночи. Мясо с хлебом показались очень вкусными, а чай — ароматным и жутко сладким.
— Сахар? Откуда? — заговорила с ним сама, наблюдая, как он пытается нащупать рычаг, чтобы перевести кресло в горизонтальное положение.
— Хм, не спрашивай. И не требуй его завтра у нашего дежурного кашевара — не даст.
Свой отдал, что ли? Я смягчилась — настоящий чай с сахаром пить приходилось редко, это был дефицитный продукт. Да и, вообще, он ведь позаботился обо мне — вон, еду принес.
— Рычаг снизу под сиденьем, — потом, немного поразмыслив, добавила. — А в багажнике одеяло есть.
— Бери себе.
Понимая, что это уже — перебор, но почему-то испытывая перед ним какое-то необъяснимое чувство вины, я возразила:
— Оно большое, бери, хватит на двоих.
Он заметно встрепенулся и обрадованно заявил:
— Ну вот, сразу бы так! А-то «не трогай меня никогда»!
— Вот что ты за человек! Я без намеков! Просто холодно же очень ночью! Но если ты будешь приставать, то спи уж тогда так, без одеяла!
— А ну ладно! Как скажешь. Не хочешь — не надо.
Я обратила внимание на эту его неожиданную покладистость, но не думала, что этот человек настолько подлый и коварный, и слова его ничего не значат…
… А вот ночью, наверное ближе к утру, когда в остывшей машине было так же холодно, как на улице, я проснулась внезапно от того, что Давид, шепотом матерясь, устраивается за моей спиной на МОЕМ сиденье и закутывает нас двоих одеялом, плотнее запихивая под мой бок его края.
Я хотела возразить, честно! Я думала о том, что нужно прогнать, обругать его. Я не знаю, почему не смогла.
А потом, когда талию обвила сильная рука, а лицо его уткнулось мне в волосы на затылке, когда стало не просто тепло, а как-то… уютно, словно в коконе и ещё… спокойно, как не было уже давно, тогда я решила, что если сделаю вид, что сплю, он подумает, что я ничего не заметила. Долго лежала без сна, наслаждаясь объятьями чужого мужчины, вдыхая его приятный запах, чувствуя всем телом, как жарко во сне он дышит мне в затылок… проклиная себя, предательницу, и не имея сил сбросить эту наглую руку.
И впервые за два года я спала крепко и без сновидений и проснулась вовсе не от очередного кошмара, а… вот же, сволочь, от легкого поцелуя в шею…
— Давид, отпусти, — и сама не услышала уверенности в своём собственном голосе. — Пожалуйста…
