— Да, я понимаю. Они беспокоятся.
— Хорошо, значит нужно дать им знать, что ты в безопасности. Хочешь, я позвоню мистеру Уоттерсону? Анонимно?
— Вдруг он тогда обратится в полицию? Он ведь поверенный, ты же знаешь. Они выяснят, откуда звонили… так всегда бывает…
— Согласен.
Дерек задумался.
— Телеграмма была бы безопаснее.
— Что ты, они отслеживают телеграммы! Всегда! У них есть разрешение от министра почт!..
— Сколько ты всего знаешь, Наоми! Хорошо, давай придумаем что-то другое.
Он думал. Дженни хмурилась. Разговаривая друг с другом, они, конечно, могли обвести полицию вокруг пальца…
— Где сейчас мистер Уоттерсон? — спросил Дерек. — В конторе или дома?
— Он уходит на работу каждое утро.
— А возвращается?
— В час дня. Точно.
— Ты уверена?
— Мы даже шутили по поводу его точности.
— Если я сейчас позвоню, кто возьмет трубку?
— Кухарка. Миссис Прайс.
— Она сообразительная? Умная?
— Не очень, — улыбнулась Дженни. — Да, еще может подойти Хильда, горничная.
— Ты уверена, что не миссис Уоттерсон?
— Сначала берут трубку в кухне, а затем наверху, в комнатах. Кроме того, она обычно уезжает на прогулку в одиннадцать.
— Прекрасно.
Он взглянул на часы.
— Половина одиннадцатого. Мистер Уоттерсон ушел?
— Да, конечно. Он в десять уже бывает в конторе.
— Тогда, я думаю, все безопасно. Послушай. Мы вернемся в дом через четверть часа, а в пять минут двенадцатого ты позвонишь.
— Я?
— Ты. Ответит кухарка или Хильда. Ты узнаешь их голоса по телефону?
— Конечно, без труда.
— Как ты называешь мистера Уоттерсона?
— Дядя Хьюберт.
— Хорошо. Тогда ты спросишь: «Алло, это миссис Прайс?» или Хильда, или кто угодно. Не называй себя, но дай ей узнать твой голос, и если она скажет «Да неужто это мисс Дженни?», ты ответишь «Да». Но вот что ты непременно должна будешь сказать: «Передайте дяде Хьюберту, когда он вернется, что я в полной безопасности». А потом быстро положишь трубку. А когда дядя Хьюберт часа через два получит это сообщение, ни один министр почт в мире не сумеет проследить, откуда звонили. Во всяком случае, не дальше Танбридж-Уэллса. Ну как?
— Великолепно, — восхищенно ответила Дженни. Дерек не так высоко оценил придуманное, но решил, что лучше им ничего не изобрести.
До сих пор единственной любовью в жизни Дженни был Гусар. Но, как у многих взрослых религиозные чувства устремлены на материальные воплощения своего бога, так и маленькая Дженни изливала свое обожание Гусара на очередную гувернантку. Обожание это выражалось в различных довольно странных проявлениях, одним из которых было точное подражание почерку любимого существа. Письмо на почту в Танбридже было написано почерком четвертой гувернантки.
