— Ну да. И спишь в стоге сена и все…
— То есть, то, что мы называем «спать под открытым небом»?
— Да. Ну, вот и все, я думаю.
— Понятно. Я рад, что наконец понял, в чем дело. И вы путешествуете совсем одна?
— Да, — ответила Дженни, — и это довольно забавно.
— Скорее всего. А как вы обращаетесь к себе, когда разговариваете сама с собой?
— То есть, как меня зовут?
— Именно так.
Дженни едва удержалась, чтобы не сказать «Дженни Уинделл».
— Глория Харрис, — произнесла она.
— Вы не можете всерьез хотеть, чтобы вас называли мисс Харрис, — сказал Художник, немного подумав.
— Да! — горячо согласилась Дженни.
— И я так думаю. Что же касается имени «Глория», против него я не возражаю.
— Удивительно, — сказала Дженни, — я всегда думала, что это красивое имя, а сейчас оно кажется мне довольно глупым.
— А как вас называли в школе?
— Я не посещала школу.
— Жалость. Это могло бы дать нам более широкий выбор.
Неожиданно Дженни вспомнила, что у нее с собой два платка с вышитой на них буквой «Н». Вдруг она уронит платок!
— Глория Харрис не полное мое имя, — сказала она.
— Я так и предполагал.
— Меня зовут Глория Наоми Харрис. На самом деле я Наоми. Я хочу сказать, для друзей.
— Это гораздо лучше. А теперь, — сказал Художник, — хотя вы не проявляете никакого интереса к этой теме, я назову вам свое имя.
— Ой, я хочу узнать. Правда, хочу, — честно созналась Дженни. — Назовите, пожалуйста.
— Дерек Фентон.
— Ой!
— Именно.
— Вы имеете отношение к Арчибальду Фентону?
— Нет. Он имеет отношение ко мне.
— Я имею в виду…
— Так случилось, что мы братья. Я, — объяснил Художник, — благовоспитанный брат.
— Удивительно.
— Ничуть, если вы видели Арчибальда, — сказал Художник.
— Я имею в виду, удивительно, потому что… — Тут Дженни замолчала. Она не была уверена, может ли Глория Наоми Харрис быть знакома с Нэнси Фейрбродер. Безопаснее, если они не будут знакомы. — Я имею в виду, ну, потому что все знают Арчибальда Фентона. «Стадо овец» и все прочее.
— Вы читали «Стадо овец»?
— О да!
— Вы должны рассказать мне об этой книге.
— А вы ее не читали? — удивилась Дженни.
— Нет.
— Но разве вы не должны были прочесть?
— Ну, он же не видел этой картины, — заметил Дерек.
— Забавно, — сказала Дженни, — вчера в омнибусе две девушки говорили на эту тему.
— О картине? — удивился Дерек.
— Нет-нет, я имею в виду книгу.
— Об этой картине, — сказал Дерек с нажимом, — будут говорить в такси.
Забавно, подумала Дженни, ведь они еще толком не видели друг друга. Она проходила позади него; она уселась позади него, и он ни разу не обернулся к ней. Сейчас она разглядывала со спины его загорелую шею, а он переводил взгляд с картины на реку, с реки на картину, на палитру, на картину, снова на реку; бросая реплики, так сказать, через плечо. Иногда она видела линию его подбородка, смуглого и мощного. Волосы сзади коротко подстрижены — не как обычно у художников, но, возможно, он не такой уж хороший художник, — и это на самом деле оказалось потрясающе. Удивительно, прожить столько лет — восемнадцать — и никогда прежде не видеть, как выглядит сзади мужская стрижка.
