Услышав вскрик, он открыл глаза.
— О-о-о, — медленно произнес непривлекательный человек, — две чертовы девицы…
Дженни не могла стронуться с места. Сердце ее нелепо билось в самом горле. Это было глупо, ведь она дочь солдата, не просто солдата Манчестерского полка, а настоящего Гусара. Смелее, Дженни, говорил он. Или это Глория Харрис так испугалась?
Она храбро приветствовала незнакомца.
— Добрый вечер, — произнесла она, сглотнув.
— Одна чертова девица, — поправился Бродяга.
— Доброго вам вечера, — сказала Дженни с интонацией человека, который собирается уходить. И сделала шаг вперед.
— К чему такая спешка? — спросил Бродяга.
Дженни знала к чему, но сочла, что было бы невоспитанно объяснять причины спешки. Она сконфуженно улыбнулась и остановилась.
— Братство чертовой дороги, — произнес Бродяга и, развивая тему, добавил: — Корабли ночью идут мимо. — Он немного помолчал и объяснил: — Чертовой ночью, — на случай, если Дженни не поняла.
Она уже видела его где-то раньше: не то на сцене, не то на страницах «Панча». Нос и глаза воспалены, трехнедельная щетина, руки в жутком состоянии, из носков торчат пальцы… и все же, все же… каким-то образом сквозь спутанные волосы, падавшие на лицо, пробивалось — что-то. Что-то живое, человеческое, приветливое; или могло пробиваться, когда он был трезв.
— Сесть! — скомандовал Бродяга с неожиданной силой.
Дженни робко села.
— Встать!
Дженни встала.
— Делай что хочешь, — сказал Бродяга, устав от собственной власти. Он закрыл глаза.
Дженни села. Сейчас или никогда. Если она сейчас испугается, то может с таким же успехом возвращаться в Лондон. Но бояться глупо. Она, Гусар и Уотсон — их трое против одного. Она сняла шляпу…
— Знаешь, что я съел за сегодня? — спросил Бродяга, не открывая глаз. И сам ответил: — Два чертовых каштана.
— И все? — спросила Дженни.
— Два чертовых конских каштана.
Дженни сказала, что всегда думала, каштаны созревают не раньше сентября.
— Созревают? — презрительно переспросил Бродяга. — Два чертовых коня… — Он на минуту замолчал, словно не был уверен в том, что произнес, и поправился: — Чертовых конских каштана.
— Хотите шоколада?
— Нет, — уверенно ответил Бродяга.
Снова молчание. Кругом, у этой маленькой речушки, все было так мирно, и Дженни решила, что теперь она никого не боится.
— Два чертовых конских каштана… — пробормотал он, — я спросил ее: «Это дорога в Рай?», и она ответила… — Вдруг он открыл глаза и крикнул: — Встать!
— Почему? — смело спросила Дженни, не трогаясь с места.
