Началась эпидемия чумы, прогрессор уехал спасать страну, а его возлюбленная поняла, что ждет ребенка. Без мужа, сама понимаешь, что это для нее значило. Надо было уходить. Росита постеснялась сказать правду даже священнику своего прихода. Он, де, по-доброму к ней относился, у нее язык не повернулся, признаться батюшке в своем позоре, — владыка снова вздохнул, добавил ложечку меда в свое питье. Рон, сидевший неподалеку на низенькой скамеечке, тут же напрягся, но его подопечный епископ отложил ложечку в сторону. — Меня, чужого человека, Росита не настолько стеснялась. Пришла на прием, с трудом, но все рассказала. И я сподобился пережить радость общения с удивительно чистой, нежной, искренней душой. Перевел их с матерью к себе, в подсобные помещения рядом с дворцом, нашел Росите легкую работу. Разных кумушек, интересующихся отцом ребенка, посоветовал отсылать за ответами ко мне. И, веришь ли, Фенелла, ни одна сплетница не подошла.
— Еще бы, — подумала Фенелла. — Вся Остария знает, как ненавидит владыка Леонтий злобные сплетни и клевету.
— Тем временем Виктор вернулся в столицу. Оказалось, что он навесил на Роситу какой-то маячок. И быстро ее нашел, несмотря на переезд. Соскучился. Она — ласковая, нежная, и притом хозяйственная. Мечта, а не женщина. И вот нашел наш прогрессор любимую и выяснил, в каком она положении. Ругался. Что же она, мол, аборт не сделала в прогрессорской клинике? Это остарийка-то. Она тихо плакала, он раскаивался в своей грубости. Заодно винил себя, что недостаточно тщательно предохранялся. Она снова страдала, видя, что любимый их общему ребенку очевидно не рад. А как он, спрашивается, мог радоваться, если никогда живых младенцев и не видел? Одним словом, нервно у них было. Но, спустя положенный срок, Росита родила девочку, рыженькую, светлокожую, насупленную. Прямо копию Виктора, только ангельски хорошенькую… И вот тут я имел возможность, наблюдать редкое чудо покаяния, — владыка Леонтий опустил глаза и еле заметно улыбнулся.
— Этот мощный мужчина даже дышать полной грудью боялся рядом с дочкой. Ты назвала его нелюдимым, Фенелла, и так оно раньше и было. Но после рождения дочки, откуда что взялось. Он ведь и посторонним людям улыбаться стал, интерес к ним проявлять, о жизни расспрашивать. Сам подходил и расспрашивал.
— Точно, — вспомнила Фенелла, — я слышала, Диана удивлялась, что это с Виктором случилось. Он вдруг стал разговаривать со всеми, даже шутил! Я-то все мыслями о Сиде была занята, не обратила внимания.
