— Благородство? — переспросил он с презрением и недоверием. — Благородство одного из представителей этой просто жрущей и размножающейся протоплазмы? Благородство одной из болванок, которой нужны века истории, чтобы выточить свободного, гордого человека? Или вы, не анализируя, говорите об обязательном благородстве знатного дона? Настя! Что с вами? С кем вы? Вы — землянка!
Слова эмиссара прогрессоров пронизывала такая сила, такая внутренняя боль, что все остальные люди, а также только что материализовавшийся Дайэн, находившиеся на готовой отъехать платформе с оборудованием, замерли, ожидая ответа растерявшейся девушки.
Та, как загипнотизированная, все смотрела и смотрела в глаза эмиссара.
— Я анализирую как раз, — еле слышно ответила она, с трудом отводя взгляд. — Этому меня выучили — анализировать. И я не могу не заметить, что ваша система высших ценностей редуцирована до одного только патриотизма, — исследовательница заговорила увереннее. — А у этих, как вы сказали, необточенных болванок есть целая шкала более или менее важных высших ценностей, одной из которых, только одной ценностью на шкале, является патриотизм. Их внутренний мир куда богаче внутреннего мира землян. Как можно было этого не заметить за годы работы на этой планете? Почему вы так слепы?
Таубен не ответил.
— Завтра вы уже сможете встать, — неловко продолжила девушка. — Вы быстро поправляетесь.
— Как бы я хотел встать сегодня! — с тоской ответил эмиссар.
Он не позволил себе ни тени упрека, но чуткая девушка, сознававшая вину за падение Таубена со скалы, снова густо покраснела.
— Айвен, — тихо сказала она, опустив на минуту один из прозрачных бортиков, чтобы перепрыгнуть с крыши на платформу с оборудованием, купол был опущен еще раньше, — Давай перенесем сюда Таубена. Пусть посмотрит на работу видеоробота. Всего лишь посмотрит.
Айвен присвистнул, бросил быстрый взгляд на крышу вездехода, потом посмотрел на остарийцев. Оба, и дон Альвес и дон Гай, были очевидно против, то есть, они были настолько против, что принц с непримиримым видом скрестил руки на груди.
— Но он больной и несчастный, — не успокоилась Настя. И судорожно сглотнула. — Он упал со скалы из-за меня.
Она долгим умоляющим взглядом посмотрела на благородных донов, по очереди на каждого. И те сдались ей без борьбы.
— Что же. Пусть посмотрит, — ответил за всех дон Альвес де Карседа, не скрывая отвращения к эмиссару прогрессоров Борифата.
Дайэн тихо рассмеялся.
