— Да, лодка прибыла за ними на рассвете, — ответил тот без тени улыбки.
— С ними все в порядке?
— Более чем. Отделались испугом и сорванным вечером. Больше им ничего не грозит.
— Это хорошо, — кивнула я, радуясь за Лиссу, и перевела взгляд на ректора, который уже начал говорить.
Он стоял спиной к окну, скрестив руки на груди и чуть наклонив голову набок. Черный костюм, серая рубашка и шейный платок на тон темнее — сегодня он казался мне особенно элегантным и даже безупречным. Или же я все еще находилась под воздействием глупого сна?
— Я не буду выяснять, кто был зачинщиком произошедшего, — его голос был холоден и деланно равнодушным. — Запрет нарушили все: и организаторы, и участники. А значит, и наказание понесут все. Неприятен сам факт, и я воспринимаю это как неуважение к Уставу Академии в целом, и ко мне, ректору, в частности. Тэр Лоуд...
— Да, господин ректор, — тот сразу поднялся.
— Я оставил вас своим заместителем, доверил следить за порядком в Академии, тем не менее вы допустили это нарушение, более того стали одним из активных соучастников. Во всяком случае, именно об этом красноречиво говорило ваше вчерашнее приподнятое настроение и бутылка кирского вина, которую вы нежно прижимали к своей груди. Как вы думаете, что я должен предпринять после увиденного? Какое бы вы сами назначили себе наказание?
— Я… — Лоуд сцепил руки за спиной и удрученно посмотрел на ректора. — Освободил бы себя от занимаемой должности.
— Хм… — Итан Мадейро поправил очки. — А остальных? Тоже освободили бы?
— Для остальных, полагаю, достаточно выговора и лишения части жалования, — глухо ответил Лоуд.
— Действительно, полностью сменить педсостав за короткий срок нереально, хотя доверять я уже, пожалуй, никому не смогу, — ректор сказал это в сторону, а я почему-то приняла слова на свой счет.
А я только ведь вчера открылась ему, но доверия, похоже, так и не заслужила. Оправдываться же, каким ветром занесло меня на вчерашнюю вечеринку, наверное, не имело особого смысла: кажется, он уже сделал для себя выводы.
— Поэтому поступим, как предложил тэр Лоуд: все получают выговор и лишаются половины жалования на срок три месяца, — говорил между тем Мадейро дальше. — Это касается и вас самого, тэр Лоуда. Ваши заслуги перед Академией слишком велики, чтобы не дать вам шанса продолжить здесь преподавание. Тем не менее, при повторном нарушении Устава, последует куда более серьезное наказание. Это также относится ко всем присутствующим. Кроме тэра Дейдарка Ридда.
