Приехав в участок, Бэллард решила переключиться с Честейна на Рамону Рамон. Сперва нужно было позвонить в Голливудский пресвитерианский центр и справиться о ее состоянии. Потратив несколько минут на выслушивание неизбывных отговорок, Бэллард начала беспокоиться: неужели дело приняло нехороший оборот и Рамона умерла от полученных травм? Наконец трубку взял супервайзер ночной смены. Он сообщил, что несколько часов назад пациентку перевели в медицинский центр Университета Южной Калифорнии. Бэллард спросила, означает ли это, что Рамона вышла из комы, но супервайзер отказался обсуждать подробности, сославшись на тайну персональных данных. Бэллард, однако, знала, что закон запрещает перевозить пациентов в тяжелом состоянии из одного учреждения в другое. Значит, можно надеяться, что Рамона Рамон наконец-то даст показания.
Итак, пора съездить к Рамоне. Узнать, как она себя чувствует и готова ли говорить с полицией. Заодно проверить, как охраняется больница, и чем быстрее, тем лучше. И при этом не забыть про Томаса Трента, он в приоритете. Короче, дел невпроворот.
Бэллард по-прежнему хотела встретиться с бывшей женой Трента. Эта женщина развелась с мужем вскоре после ареста. Даже не стала судиться с ним за дом в горах. Значит, хотела лишь одного: побыстрее вычеркнуть этого человека из своей жизни. Вряд ли она бросится рассказывать Тренту, что его персоной интересуется полиция. Конечно, осторожность не помешает, но Бэллард чувствовала, что разговор с бывшей миссис Трент добавит делу ясности.
Она пробила Беатрис Трент по базе транспортных средств. Оказалось, после развода эта женщина сменила имя и адрес, последний — трижды. Сейчас ее звали Беатрис Бопре. Под этим именем она двадцатью годами раньше получила в Калифорнии свои первые водительские права. Ей было сорок четыре года, и жила она в районе Канога-Парк.
Выходя из участка, Бэллард захватила с собой набор фотографий для опознания: шесть штук, включая снимок Томаса Трента, сделанный после ареста. Она надеялась, что до утра успеет показать эти фото Рамоне Рамон.
В воскресенье вечером дорога была свободной. Бэллард приехала в Канога-Парк чуть раньше девяти. Поздновато, но для внезапной беседы — в самый раз. Бэллард нравилось наносить холодные визиты в неурочное время, будь то девять утра или девять вечера. Если человек слегка оторопел, с ним легче разговаривать.
Но на сей раз оторопела сама Бэллард. Оуэнсмаут-авеню — улица, указанная в базе транспортных средств, — оказалась безлюдной промзоной с множеством мелких офисов: днем они работали, а вечером закрывались до следующего утра. Наконец Бэллард нашла нужное здание, обшитое алюминиевым сайдингом, с единственной дверью без каких-либо опознавательных знаков, если не считать таблички с номером. Над дверью мерцал красный стробоскоп, а у бордюра стояли пять автомобилей и один фургон. Бэллард, неплохо осведомленная о самом доходном бизнесе Вэлли, сразу поняла, что на складе снимают порнофильм. Мерцающий стробоскоп означал, что съемки в самом разгаре и в помещение лучше не входить.
