— И как это относится к нынешнему делу? — спросила Бэллард.
— Возможно, никак, — ответил Карр. — Но вы же детектив. Вы должны понимать, что чем больше фактов, тем лучше. Говорят, когда в пятницу утром Честейн встретился с вами в Голливудском участке, дело приняло непростой оборот.
— Говорят? На каком основании? Он подал рапорт?
— На основании его последующего разговора с третьим лицом.
— Дайте-ка угадаю. С Оливасом?
— Это я обсуждать не могу. Но забудем про слова Честейна. Как бы вы охарактеризовали вашу встречу в Голливудском дивизионе?
— Я бы даже не стала называть это встречей. Честейн приехал забрать свидетеля: тот пришел чуть раньше, и я уже успела его допросить. Свидетеля зовут Александр Спейтс. Он сделал селфи на телефон и запечатлел момент первого выстрела в «Дансерз». Кенни приехал, чтобы забрать и телефон, и его владельца.
— Кенни?
— Угу. Не забывайте, в свое время мы были напарниками. Весьма близкими людьми. И сразу отвечу на следующий вопрос: нет, мы с ним не трахались.
— Я не собирался об этом спрашивать.
— Вот и умница.
— Так по какому поводу вы поссорились? Позже Честейн сказал третьему лицу: «Она все еще бесится».
Бэллард недовольно покачала головой. В груди у нее закипал гнев. Она машинально бросила взгляд за ограду, на собаку. Лола лежала на бетоне, вывалив язык, наблюдая за прохожими на променаде. Толпа редела: после заката люди уходили с пляжа.
Лоле довелось многое пережить, прежде чем Бэллард ее спасла. Издевательства, голод, страх. Но она всегда оставалась спокойна — за исключением тех случаев, когда ей или хозяйке грозила реальная опасность.
Бэллард взяла себя в руки.
— Значит, вы считаете, что эта информация связана с расследованием? В таком случае могу ли я перейти на личности? — спросила она.
— Думаю, да, — кивнул Карр.
— Хорошо. Эта, как вы изволили выразиться, ссора произошла после того, как Кен Честейн неуклюже извинился передо мной. За то, что два года назад предал меня, когда я подала жалобу на домогательство. Не забудьте указать это в своем рапорте.
— Значит, он извинился. За что именно?
— За то, что не поступил так, как должен был поступить. Не прикрыл меня, когда должен был прикрыть. И вот прошло два года. Меня выперли из ОРОУ, я работаю в Голливуде на «ночном сеансе», а Честейн лезет со своими извинениями. Скажем так: его извинения не были приняты.
— Выходит, разговор не имел отношения ни к свидетелю, ни к происшествию в «Дансерз»?
— Я же сразу это сказала.
