Дунай встретил нас каким-то особенным ослепительным блеском, отражающим белый свет солнца. Найдя подходящее место, мы быстро разделись и побежали к вода Я сразу же стал нырять, кувыркаться и пробовал, не разучился ли я плавать. Оказалось, что вода держит меня, только когда я плыву по-лягушиному, — умение плыть саженками, боком и на спине утеряно. Поплескавшись и наглотавшись мутной воды, я поискал глазами брата: мы договорились, что он не будет отходить далеко от берега и подождет, пока я начну учить его плавать. Я посмотрел на берег, но его там не оказалось. Над водой появилась пчела. Глядя ей вслед, я увидел Сашу. Но не там, где ожидал, а значительно дальше от берега, чем я сам, почти по горло в воде. Я увидел его перекошенное гримасой лицо, мокрые вихры, закрытые глаза и услышал совсем рядом громкий, испуганный крик:
— Саша!
Впоследствии я понял, что это крикнул я сам, устремляясь всем телом вперед, туда, где над водой дергалось красное, искаженное страхом лицо. Я почти задел его рукой, но он, очевидно, совершенно растерялся или потерял сознание и не видел меня.
— Руку!.. Дай руку! — крикнул я ему и вдруг почувствовал, что и со мной происходит что-то неладное, как будто меня кто-то тянет за ноги под пузырящуюся, кипящую воду. «Водоворот!» — мелькнула в голове страшная догадка, и я сразу отяжелел. Не знаю, испугался ли я от мысли, что и меня засасывает, помню только, что в то решающее мгновение я снова ощутил знакомое чувство, уже несколько раз испытанное, когда я тонул, чувство, инстинктивно подсказывающее, как действовать: я нырнул и, став значительно легче, несколькими сильными движениями «колесом» под водой выбрался из омута, выскочил на берег и начал звать на помощь.
Место было пустынное. Только справа, над рыжим обрывом, виднелись серо-грязные стены городской бойни. Мои крики туда не доходили. Вскоре около меня собралась небольшая толпа: какой-то старик, обутый, несмотря на жару, в валенки, круглая и толстая, как бочка, женщина, несколько мальчишек моего возраста и оборванный, измазанный глиной парень с тусклыми испуганными глазами. Все они бесцельно толкались на берегу.
— Тут глыбко, отсюда и лошадь не выберется, — говорил измазанный глиной парень.
А старик в валенках говорил другое:
— Тут веревка нужна… Кабы веревка была, зараз бы и вытащили!..
Тем временем голова брата удалялась от берега. Он так и не раскрыл глаз и ни разу не закричал. Течение уносило его все дальше и дальше, и он медленно погружался в воду все глубже и глубже. Вот уже не видно рта, вот исчезли глаза, и вода, играючи, переплеснулась через голову. Вот он скрылся совсем под белой, слегка пенящейся речной гладью.
