Таковы в общих и существенных чертах — основных положениях и некоторых, наиболее рельефных, примерах — сущность и смысл первого направления мистического аскетизма. Однако, как мы уже ранее определенно заявили, охарактеризованное направление — не единственное; наряду с ним существует воззрение другого типа с иными оттенками богословских и психологических обоснований и соответствующим различием в фактическом осуществлении. Далеко не все аскеты-мистики, а лишь «некоторые умаляют значение правды в общественной жизни и предпочитают ей скорби и подвиги безмолвнического пребывания и иноческого жития». [491] Со всей последовательностью, до конца проведенный созерцательный идеал представляет вообще большую редкость.
Во всяком случае, этой точкой зрения если не совсем забывается, то затеняется, отодвигаясь на задний план, заповедь о любви к ближним, а имеется в виду осуществление в известной, строго определенной форме — только заповеди о любви к Богу. Между тем, Христом указана не только эта последняя, но, вместе и наряду с ней, также и первая. Хотя любовь к Богу есть «первая и наибольшая заповедь», но и вторая — дело не маловажное, а в высшей степени существенное и безусловно обязательное, — ведь она названа Христом «подобной» первой [492] и поставлена с ней наряду, как не менее обязательное требование религиозно-нравственного совершенства, как условие не менее существенное и важное для достижения спасения. С этой, несомненно подлинно евангельской точки зрения, охарактеризованное направление является бесспорно не исчерпывающим всей полноты, целостного, идеального требования истинной христианственности: [493] по отношению к ближнему оно ограничивается (по крайней мере, в своей основной тенденции, в конечном результате) почти исключительно отрицательной стороной, исчерпывается положением: «храни совесть свою в отношении к ближнему» (serva conscientiam tuam ab omni malo proximi tui). [494] Между тем, по смыслу второго направления, не отрицательное, а именно положительное отношение к ближним, к мiру, не только составляет прямой долг и необходимую обязанность всякого решительно христианина, но такое отношение безусловно обязательно для достижения даже именно созерцательного совершенства. Данное воззрение опирается так же, как и первое, на психологический опыт, но данные этого наблюдения не против, а наоборот, решительно в пользу внешней деятельности, которая, в виде рукоделия, милостыни и под., является верным, действительным, а иногда, в некоторых случаях, и безусловно необходимым аскетическим средством для достижения сосредоточенного созерцания. По мысли, напр., преподобного
