И вот вам, как наследникам моим, я предлагаю задачу: после моего ухода найдите путь растолковать, что ни в одном моем слове не было некоего ложного движения. То есть, несмотря на совершенно новую форму, которую нигде в прошлом не находим мы, эта книга полна предания православного. Я предполагаю, что терминология и все мои пояснения богословские верны с православной точки зрения.
Одна из самых важных сторон того, что я слышал от старца Силуана, — описание его молитвы, в которой он получил от Христа ответ: «Держи ум твой во аде и не отчаивайся». [36] Две вещи совершенно поразили меня с самого начала, когда он говорил о явлении ему Господа. Видение длилось только момент, но в этом моменте открылась вечность. Почему я поверил в то, что Христос Всечистый явился ему и говорил, а не человек или какой-то другой дух? — Потому что он, будучи совершенно простым русским мужиком, почти безграмотным, вдруг получил дух молитвы за всего Адама — вещь, которую не вмещают самые знаменитые богословы. Для меня было ясно, что Сам Господь явился ему, потому что Он передал ему Свое собственное состояние — то, о котором говорит Силуан в писаниях своих: «Господу всех жалко...». [37] И потому, я думаю, он далее пишет: «Я стал делать, как научил меня Господь... и мой ум очистился... и Дух свидетельствовал спасение». [38]
Кто-то спросил свт. Филарета Московского, гениального иерарха русского: «Как Вы познаете: книги или учения — православные они или не православные?», и тот ответил: «По духу самого писания». Читая писания старца, на каждом шагу мы встречаем «примитив» человеческого сознания и вместе с тем — самое высокое познание, скрытое в этом «примитиве». Слушая старца, я, естественно, воспринимал его слова, вникая в их догматическое содержание. И его свидетельство было для меня важнейшим из всех, которые я получил с детских моих лет от учителей, профессоров и всех, кого бы то ни было.
Я пытался говорить вам об этой жизни, конечно, в надежде, наполняющей мое сердце, что вы продолжите учение старца и его влияние. А что касается меня, то по завещанию моему, вы попытайтесь найти слова более подходящие и точные для выражения того опыта, который был следствием моей встречи со старцем. Что же увидел я в нем такого, чего не нашел ни в одном из профессоров, которых мне дано было встретить как студенту? — Ни один из них не говорил с такой простотой и с такою уверенностью в Истине.
Моим желанием было основать монастырь в духе прп. Силуана. Я до сих пор слышу от некоторых, что моя попытка имеет чисто утопический характер. Мне говорят люди: «Преодолеть в себе национализм невозможно». — «А тогда, — я думаю, — невозможно спасение». Если я националист и христианин по вере, то я суживаю Христа до этого понятия — «национальность». Понимаете, почему мне невозможно принять это сужение и почему для меня большим утешением является то, что хотя мы — маленькая группа, но нас одиннадцать национальностей! В молитве Силуана, который все время призывает молиться за все человечество от начала до конца, — конечно, нет национальности. Все эти национальные разделения стали следствием грехопадения. Мы нигде не видим проповеди христианства о ненависти. Значит, речь идет в христианской вере не об отвержении других национальностей, а о преодолении этой ограниченности через восхождение к молитве гефсиманской.
