И когда наш друг и сподвижник отец N. дал титул моей книге «Видеть Бога как Он есть», то моей первой реакцией было взвесить: правильно ли это богословски? И конечно, отец N. не дикий человек: он сказал вещь совершенно правильную богословски. Сама форма — «видеть Бога как Он есть» — говорит просто о нашем стремлении знать Бога, «как Он есть» (1 Ин. 3:2). Я нигде не написал: «Я видел Бога, как Он есть! Приходите ко мне!» (как некоторые в Париже истолковали мою книгу), но писал то, что мне было дано, — то есть я жил свое покаяние перед Богом в тех пределах, в каких Он мне дал. Покаяние — это великий дар! И когда я говорю с вами, как брат, а не как какой-то учитель, который восседает на кафедре, то вы, конечно, остаетесь в свободе: или принять слово, как не мое, но как предание Церкви, [34] или отвергнуть мое свидетельство, потому что видите меня, как я есть, «живьем».
Но все-таки как мог бы я исполнить то, о чем говорил в своей книге? Так, мне написал некто из облеченных высоким саном: «Вы свидетельствуете сами о себе, и Ваше свидетельство неверно». Итак, отвечая на вопрос: «Опасно ли говорить или не опасно?» — скажу: «Конечно, опасно!» Но вся жизнь во Христе все время связана с опасностью. Самая главная, первая, неизбежная опасность — это совершить грех, хотя бы в мысли.
Старец Силуан предложил мне прийти к нему после того, как меня посетил пустынник отец Владимир. И я пришел к старцу с великим благоговением. Я мысленно целовал землю, по которой ходил этот человек, и, может быть, по этой причине ни одно его слово не вызывало во мне сопротивления, но я принимал его с великой благодарностью и благоговением. И потому я решился написать о том, что в таких случаях духовник или старец открывается, может быть, до конца. [35]
Так и я, простите, многое написал в книге «Видеть Бога как Он есть». Моей идеей было дать ей название «Опыт одного православного монаха», но отец N. настоял — «Видеть Бога как Он есть». Конечно, отец N. всегда стремится к этому — видеть Бога, как Он есть. И он, и все мы отдаем себе в этом отчет... На мне лежит долг — сказать вам то, что мне было дано, независимо от того, так ли вы относитесь к моему слову, как я относился к слову святого Силуана, или нет. Я предал себя на суд всех. И сейчас не без трепета скажу вам, что я до сих пор полон страха, не сделал ли я какой ошибки в книге. Сам я, скорее, тип покаяния, чем утверждения чего бы то ни было, и не верю в непогрешимость человека, и поэтому, естественно, я ищу в книге моей, где я ошибся.
