А весь автобус притих, обернулся к нашей скамейке — кто с улыбкой, кто насмешливо, кто с неодобрением трезвым.
— Вот они, родимые! — Он отыскал, наконец, деньги, толстую пачечку, помахал ею небрежно так — одни красненькие, хрустят, видать, прямо из банка!.. — А еще сегодня получка была, так я ее до копеечки растряс, с утра по магазинам шастаю, вон сколько Тане с Вовочкой напокупал! А Татьяна у меня прямо-таки страх до чего добрая!.. А я новатор, понял? Это все равно, что изобретатель, верно? Научный прогресс, это я тебе точно говорю!..
Но тут автобус затормозил у остановки «Микрорайон», он вскочил, бросился к двери, на ходу роняя свое имущество.
— Приехали! Выходи, граждане, милости просим!
А покупки у него из рук так и сыплются. Я встала, иду за ним, подбираю его свертки с пола и даже не заметила, как следом за ним сошла с автобуса, очутилась на незнакомом тротуаре.
А за спиной у меня автобус чихнул бензином и — поминай как звали.
А ему, новатору-то непоседливому, это вполне нормальным кажется, что я вместе с ним вылезла на чужой остановке и его покупки с земли подбираю.
Удивился он совсем другому: оглядывается, свой район не узнает.
— Правильно сошли, ты как считаешь?.. — интересуется он у меня, а сам шеей ворочает вокруг собственной оси в растерянности. — Понимаешь, новостройка… Квартал признаешь — дом потеряешь, хоть бы их в разную краску, что ли, красили!.. Хорошо — я трезвый, Танька этого жуть до чего не уважает, когда кто выпивший, а если кто нагрузился — как в этом случае свой дом обнаружить, я тебя спрашиваю? — Но все-таки всмотрелся, обрадовался: — Во-он он! Вон на балконе пеленки, он и есть дом родной! Я его только по пеленкам и пеленгую!.. Пошли!
И пошел быстрым шагом к родному дому, я едва за ним поспеваю со свертками и кульками его в руках.
У подъезда он остановился в тревожной задумчивости.
— Премия, черт с ней совсем… — И, подумав, сказал мне неуверенно: — Поднимешься со мной, мне одному это хозяйство не дотащить, да и Татьяна опять же круговую оборону уже, поди, заняла…
И что характерно — иду я за ним бессловесно, как нитка за иголкой, и даже самой вся эта ситуация уже не кажется странной.
В лифте у него опять свертки на пол посыпались, так до девятого этажа все собирали их в четыре руки.
Он нажал кнопочку звонка у своей двери — звонок у них тоже голосистый, вроде его Вовки оказался, затрещал, как на пожаре.
Но открывать нам никто не торопился.
Он опять нажал на кнопочку, звонок за дверью прямо-таки захлебнулся от нервности.
