Снова раздался свист, резкий, болезненно отозвавшийся в ушах, и Изида поняла, кто преследовал их.
– Что ты имел в виду? – спросила она, вскакивая со стула.
На стол, совсем рядом с краем книги, упала капля крови. Во рту Изиды снова появился привкус железа.
– Тебе надо уходить, – написал Кассий. – Ты слаба, а это место высасывает из тебя силы.
– Что ты имел в виду? Что означает «спрятали между строк»?.. – упрямо задавала вопросы экслибра.
Снова раздался свист, более резкий, чем первый.
«Их много», – подумала Изида. Гвардейцы никогда не нападали поодиночке. Если Дункан сражался один, у него не было шансов, – ей следовало присоединиться к нему.
Она уже собиралась закрыть книгу, однако всё же перелистнула ещё одну страницу.
Фурия, – стояло на ней. Только одно это слово.
– Что?..
Раздался третий свист, более пронзительный, чем первые два.
Изида захлопнула книгу, расстегнула молнию на куртке и устремилась прочь.
– Что произошло с теми, кто был на борту корабля? – спросила Фурия, направляясь вместе с Зибенштерном вдоль огромного корпуса «Флёр де Мари». Над серыми потёками застывшей лавы клубились маленькие вихри, взметавшие пепел. При слишком глубоком вдохе в горле скребло, словно наждаком.
– Об этом следует спросить Федру, – ответил старик. – Меня при этом не было.
– Они их убили, да?
– Бушевала война. На самом деле для Федры и чернильных поганок война никогда и не прекращалась.
С неба снова посыпалась угольная крошка или что-то, что Фурия приняла за уголь, – твёрдые тёмные зёрнышки запутались в седых волосах Зибенштерна, словно насекомые. Фурии доводилось слышать страшные слухи о ночных убежищах, поэтому на чёрные градинки не стоило жаловаться, – она и не стала.
– Вон там, – Зибенштерн указал на что-то впереди, – видишь трещину в корпусе? Через неё можно попасть внутрь корабля.
Зазубренная трещина, змеившаяся высоко над ними, была не шире среднестатистического мужчины. С её нижнего конца, на высоте добрых семи метров над каменистой почвой, свешивалась верёвочная лестница.
– Ты сможешь забраться туда? – спросила Фурия, смахивая с ресниц чёрные крупинки.
– Я старик, но не калека.
Иногда ей приходилось напоминать себе о том, что Зибенштерн не беспомощный старик. Именно он хотел запустить обеззначивание всех книг на свете. Именно он в своё время сказал Фурии: «Когда-нибудь кто-нибудь снова захочет написать последнюю пустую книгу. Не исключено, что это будешь ты».
Ей следовало бы спросить его,
