Вначале было так: бытовые орудия стали внешним выражением нашей грубой силы. Выйдя из тела, мускулы, кости и суставы нашли свое продолжение в простых механизмах – рычагах и лебедках, которые подражают их действию. Затем наша высокая температура, источник энергии, тоже вышла из организма и нашла свое продолжение в двигателях. И, наконец, теперь новые технологии овеществляют вовне операции нервной системы, мягкие силы – сигналы и коды: познание, по крайней мере, отчасти находит свое продолжение в новом орудии.
Так что же остается над обрубленными шеями святого Дионисия и наших сыновей и дочерей сегодня?
Вот что: cogito. Мысль отличается от знания; познавательные процессы – такие, как память, воображение, логическое мышление, геометрия и прочие тонкости, – нашли свое продолжение, вместе с синапсами и нейронами, в компьютере. Мало того: думая и изобретая, я тем самым дистанцируюсь от знания и познавательной деятельности. Я превращаюсь в пустоту, в этот неосязаемый воздух, в эту душу, чьи слова несет ветер. Моя мысль еще мягче этой овеществленной мягкости; я изобретаю не иначе, как смыкаясь с пустотой. Меня теперь можно узнать не по голове с ее богатой начинкой или характерным когнитивным профилем, а по ее бесплотному отсутствию, по прозрачному свету, струящемуся из обрубка шеи. По этому ничто.
Возьмись Монтень объяснить, каким способом голова может достичь совершенства, он бы обвел контур, который нужно чем-то заполнить, и напичканная голова бы вернулась. Сегодня и такая, пустая, голова сразу отскакивает в компьютер. Не в том дело, что она должна быть заменена другой. Не стоит страшиться пустоты. Вперед, смелее… Знание и его форматы, познание и его методы, бесконечные разъяснения и восхитительные синтезы, выставлявшиеся моими предшественниками, словно защитный панцирь, в подстраничных примечаниях и пространных библиографических указателях, пренебрежение которыми мне ставят на вид, – все это валится под ударом меча, опущенного палачами святого Дионисия, в электронный ящик. Но от всего этого отделяется странное, какое-то дикое ego, с невинным и простодушным ничтожеством летящее в пустоту. Изобретательный ум измеряется отдаленностью от знания.
Изменился субъект мышления. Нейроны, которые поддерживают белое пламя над обрубленной шеей, уже не те, что пробуждались в головах наших предков письмом и чтением, а теперь стрекочут в компьютере.
