Какое-то время мы с Хармоном мало общались. Трудно вести светские беседы при таком сильном, неослабевающем нервном напряжении. Мы много курили, на удивление мало пили и слишком много размышляли. Тем временем, война продолжалась без передышки.
Мы постоянно слышали далекий, слабый орудийный гул, а после наступления ночи видели похожие на зарницы вспышки, то и дело сверкающие над горизонтом.
Трудно описать атмосферу в городе в те дни, когда все это продолжалось. У человека становится нестерпимо чувствительной кожа, словно обнажаются все нервные окончания. Мозги все время вздрагивают от внезапных диссонирующих звуков, а еще это вечное ощущение ожидания, мучительного ожидания пронзительного визга вытесняемого воздуха, который предшествует взрыву. Хотя мы, разумеется, с радостью приветствовали бы снаряд, который положил бы конец невыносимо вечному ожиданию, беспомощности, отсутствию всяческого решения и надежды. Разум, которому нечего делать, начинает пожирать сам себя. Воспаление селезенки, изливание желчи, тоска и депрессия — словом, никто из нас не был тогда психически нормальным.
И в самом деле, подобная атмосфера могла быть рассчитана на то, чтобы нарушать и останавливать действие законов природы — не только привычек и мыслей, но и законов самой неизменной стабильности Вселенной. Даже земля под ногами казалась нам непривычной, она намекала на какое-то отчуждение и, казалось, в любой момент могла измениться, содрогнуться, провалиться и обратиться в хаос. Лица окружающих казались иными, а также их глаза. У человека было время проанализировать их, осознать тайну, кроющуюся в самых простых вещах, в артикуляции мышц, в способности зрительных нервов и всех прочих чувств. Я вынужден подчеркнуть этот момент, так как он весьма значителен с точки зрения того, что последовало далее.
Хармон, наконец, отремонтировал диктофон и развлекался, надиктовывая дневник о проползающих мимо днях. Событий было слишком мало для описания. Днями остатки армии очищали улицы от трупов и патрулировали город. А по ночам прятались даже они, поскольку даже лучик электрофонарика в темноте был опасен. Самолеты и стратосферные шары были оснащены мощными телескопами, при помощи которых искали скопления наших наземных, а особенно воздушных сил, готовящихся к отправке на фронт.
Поэтому мы сидели, ждали, занимаясь банальностями и всякими глупостями, так как был необходим выход эмоциям, мыслям и энергии. Нервное напряжение непрерывно копилось в сознании, и мужчины, а также женщины, находили разные способы снять его.
