Эллисон ступил на поверхность, вывернувшись из-под сложенной песчаником скалы, выходящей к незнакомому ему юго-западному городку, начинавшемуся в какой-то паре кварталов.
— Вперед! — выкрикнул он, потому лишь, что, по его мнению, надо было что-то сказать.
Голосу его ответил хор полных боли стенаний и мучительных воплей. Эллисон обернулся. Солдаты его войска вспыхивали огнем, как только лучи солнца касались их. Кожа их шипела, словно жир на сковородке, белые фигуры катались по земле, корчась от боли, гнусные слизистые тела чернели и съеживались, словно червяки на огне.
Однако подобные им валили из-под земли, попирая ногами упавших, и принимали такую же участь, опаленные лучами солнца, которого не видели никогда.
Он слышал Голос, грохотавший в его голове, ощущал бессильный гнев Ньярлатотепа и задумывался о том, как часто предпринимались подобные попытки и сколько раз это божество пыталось бежать из своей тюрьмы.
На земле уже лежали многие десятки погибших и горящих исчадий, однако наступление остановилось, и те, кто находился в пещере, перешли в отступление.
Эллисон посмотрел в сторону города и подумал о том, не рвануть ли к нему в одиночку, однако притяжение Ньярлатотепа было сильнее, и потому он также повернул обратно и направился в темные и безопасные недра земли. Попытка провалилась, даже еще не начавшись…
Будет новая, произнес Голос.
Но Эллисон и без того знал теперь, что ему следует делать. Он станет отцом следующего войска. Если Дженни еще жива, он соединится с нею… с нею и теми, кто — или что — живут в этом подземелье. Ньярлатотеп изгнан под землю, и существо это, как и его отродья, не может оставить свою тюрьму. Однако он, Эллисон, не подвержен влиянию солнца, и, хотя на это могут уйти поколения, он все-таки создаст армию, способную выжить на дневной поверхности. И армия эта раз и навсегда очистит землю от человеческой скверны, и Ньярлатотеп снова займет свое законное место среди своей зловещей братии.
Память его содержала карты… карты городов, штатов, стран, континентов, им он обучит собственные порождения, создав силу, мощную, умелую и непобедимую, способную очистить весь мир… силу, достойную Ньярлатотепа.
Последний раз вдохнув свежего воздуха, бросив последний взгляд на солнце и небо, Эллисон последовал за отступающими клевретами мрака, нисходя во тьму своего нового дома.
Ньярлатотеп
Из всех древних существ, населяющих пустынные уголки этого мира, никто не питает столь большого интереса к людскому племени, как тот, кого именуют Ползучим Хаосом, иначе — Ньярлатотепом. Насколько нам известно, у него нет определенной формы, и он склонен являться в различных обличьях, удовлетворяющих его капризный нрав. Чаще всего он является ночью — в виде человека, идущего по пескам пустыни, под звездами и луной. Горе одинокому страннику, который встретит Ньярлатотепа во тьме, ибо дни его сочтены. В древние времена являлся людям в великолепии принца Египта, в царской короне, в величественных золотых облачениях, с глазами, подведенными сурьмой, и ртом, нарумяненным хной. В руке своей он держал царский скипетр, и внешность его озарял собственный внутренний свет. Однако люди говорят, что в наши растленные времена он шествует по пескам в сером плаще отшельника и покрывает свою голову капюшоном, прячущим его лицо в тени. Страшно, когда внимание этого жуткого существа, являющегося не чем иным, как душой и вестником Азатота, фокусируется на одном человеке, ибо он видит в представителях нашего племени всего лишь игрушки, которыми можно поиграть и выбросить, когда они сломаются. Многие усталые и запоздавшие ночные скитальцы встречались с этим существом, принимая его за смиренного христианского мистика, одного из монахов, обитающих в пустынном уединении и бродящих по пескам с молитвой на устах, осознавали свою печальную участь слишком поздно для того, чтобы можно было попытаться как-то отвратить ее. Горе человеку, попытавшемуся заговорить с этим скрывшим свое лицо под капюшоном странником. Пусть он молча пройдет мимо, и молись избранному тобой богу, чтобы он не повернул голову и не посмотрел бы на тебя.
