Все дружно закивали.
— Теперь за эти цифры отвечает сектор «Г». Теперь они не в вашей компетенции. Я хочу, чтобы вы передали все данные и начисто стерли все ваши записи. Затем вы возвращаетесь к тому, над чем работали, и забываете, что это вообще произошло.
Розенталь поймал взгляд Купера, и не сумев прочитать выражение его лица, отвел глаза.
— Есть вопросы? — спросил мужчина из Агентства.
— Цифры исчезли, — тихо сказал Купер.
— Что? — удивленно спросил Дитс.
— Я случайно удалил их, когда программировал отправку сообщения Гликману.
— Ну, они все еще на машине Гликмана…
— Нет, это не так, — покачал головой Лэнгли. — Мы уничтожили его машину, когда вломились внутрь. Безопасность страны. Мы не знали, скольким из этих людей из Бюро можно доверять, и решили, что здесь есть резервная копия.
— У самого Гликмана наверняка был резервный диск, или какие-нибудь заметки или распечатки.
— Здесь он никогда этого не делал, — сказал Розенталь. — Он был настоящим параноиком по поводу того, что кто-то другой получит доступ к его информации. Большую часть ее он держал в голове.
— Черт побери! — Кигельман сердито посмотрел на Купера. — Ты вернешь нам эти цифры. Мне все равно как. Ты сообщишь их нам, даже если нам придется загипнотизировать тебя, чтобы заставить вспомнить их.
— Я постараюсь, — сказал Купер.
Розенталь подождал, пока все остальные уйдут, прежде чем решился подойти к своему другу. Он небрежно огляделся, затем наклонился рядом с Купером.
— Почему ты солгал?
— Слишком большая сила.
— Слишком большая сила?
— Я не думаю, что кто-то должен иметь доступ к такой силе. Я не думаю… Я не думаю, что человек должен знать эти цифры.
— Ты пытаешься навязать мне мораль Франкенштейна?
— Оставь мистику нумерологам, чудикам и маргиналам. Пусть правительства опираются на науку.
— Но они пересекаются. Я имею в виду, черт возьми, это может избавить от необходимости в любом виде оружия. Мы на войне? Передавайте числа на терминалы, транслируйте их по телевидению, зачитывайте их по радио. Черт возьми, как сказал Кигельман, бросайте листовки над городами. Ты хоть понимаешь, какая у нас здесь сила? Бескровные перевороты, внешнеполитический контроль…
— Мировая диктатура? — он обернулся. — Что-то я не слышал, чтобы ты мне возражал.
— Я не хотел, чтобы у тебя были неприятности.
— Ты же знаешь, как это опасно.
— Да, знаю. Но я также знаю, что при правильном использовании эти цифры могут изменить мир. К лучшему. А это ты знаешь?
