— Погоди! Чего ты полезла в эту древность? А современная, а марсианская русскоязычная литература?
— Не-е-ет! Марсианская русскоязычная литература и литература русских колоний — это уже не то… Это есть гибрид с протестантской философией и этикой. Ханжествующая элита считает настоящей русской литературой только ту, традиционную, а эту, новую, не признаёт. И "низы", в своём большинстве, тоже. Какой отсюда напрашивается вывод?
Хелена качнулась и выдернула свою руку с бокалом, которую пыталась остановить Зульфия.
— Пусти меня! Что ты меня, как ребёнка опекаешь? — и она сделала очередной крупный глоток.
Натача проделала то же самое. Они и впрямь соревновались, кто кого пересилит. При этом они не закусывали.
— Слушай, детка! Ты хоть поняла то, что сказала? — Натача резко поставила бокал на стол, чуть не сломав ножку.
Хелена махнула рукой, будто прогоняла муху.
— Так вот, дорогая моя! Если ты только сильна в клас-с-сичес-с-ской русской литературе… Типичный герой, вызывающий сочувствие у русских, это эмоционально неуравновешенный тип. Идеально, — это если он ещё и напивается, как свинья. И от собственной глупости попадает в переделки и мучается от этого. Ой, как он мучается!.. Но во всём, что с ним происходит, винит окружающих, за что и карает их. Он же жаждет справедливости… При этом он ещё и философствует! Вот так, милочка! Ему мало убить человека, он под это подводит философскую базу. Это просто дикари! Все дикари… О какой цивилизации может идти речь?
— Ладно, девочки! Брэйк! На сегодня хватит философии и политики. Мы уходим! — скомандовал я.
Все мои жёны встали и направились к выходу. Натача протиснулась к Хелене.
— Ты зря это сказала, — прошипела она.
В следующий момент они уже сцепились как две кошки. А через мгновение я уже был рядом. Мне никогда до этого не приходилось бить своих жён. Ну, разве что во время тренировки, в качестве спарринг-партнёра. А здесь я просто вышел из себя и не проявил должной осторожности. Натача меня весьма ощутимо ударила локтем в солнечное сплетение, Хелена — коленкой под ребро. После этого они продолжили свои разборки. Остальные мои жёны стояли в недоумении по сторонам и ничего не предпринимали. Одна только Корасон попыталась их разнять.
Я потратил несколько драгоценных секунд на восстановление дыхания. За это время Натача разбила Хелене бровь, а та ей — губу. Удивительно, что они ещё ничего друг дружке не сломали. Я выхватил пистолет и подал в ствол холостой патрон.
