Боб сел на борт в тот момент, когда Герберт подошел к двери.
Казалось невероятным, что он не увидит Герберта, потому что он находился прямо перед ним, достаточно близко, чтобы быть любовниками. Герберту пришлось слепо и нелогично поверить в теорию.
Боб оглянулся через плечо Герберта, буквально через его плечо, на остальную часть экипажа, изучая их лица в поисках любого признака того, кто ближе к нему, чем все остальные.
Двери зашипели, явно готовясь к закрытию, и Герберт подавил абсурдное желание рассмеяться. Проведя так долго или, по крайней мере, так долго, желая, чтобы двери закрылись,
теперь он отчаянно нуждался в том, чтобы они оставались открытыми еще несколько секунд - достаточно долго, чтобы Боб решил, что ошибся, и отступить на платформу.
Чудом именно это и сделал Боб.
Поезд был слишком переполнен, и Герберт был слишком потрясен, чтобы попытаться расшифровать странные каракули внизу карты коронации. Он вытащил из кармана список делегатов конференции и, держа его в дрожащих руках, просмотрел его в поисках имени Казанцева.
Казанцева в списке не было. Да и других русских тоже не было.
Герберт проверял трижды, в последний раз пробегая пальцем по списку имя за именем, и ему приходилось сознательно останавливать себя, произнося слова, как на уроке лечения.
Точно нет. Ни Казанцева, ни русского.
Как ни трудно было поверить в это, Герберту казалось, что де Вер Грин говорил правду: конференция не имела никакого отношения к этому делу.
Вместо этого казалось, что коронация каким-то образом была замешана, и это могло быть только плохой новостью; не в последнюю очередь потому, что это подняло бы это дело до уровня, слишком стратосферного для такого низкого человека, как он.
Что ж, если бы ему пришлось отказаться от этого, он бы сделал это только тогда, когда его заставили, а не раньше. А пока ему нужно больше информации; в частности, он хотел узнать как можно больше о Казанцеве, и для этого оставалось только одно место.
На Лестер-сквер, где Герберт пересел на поезд, теперь отчетливо виднелись клочья смога, даже так далеко под землей.
Он прошел мимо жениха и невесты, последний в своем фраке, а первый в свадебном платье, почти черных от грязи. Вокруг них прыгала фаланга служанок и подружек невесты.
«Мы уже поженились, - объяснял жених прохожему, - но это единственный способ попасть на ресепшн. На улицах не осталось такси, и даже если бы они были, они не могли бы увидеть, куда они едут ».
