«Новый Скотланд-Ярд», - сказал он.
«Это команда убийц?» Голос молодого человека, задыхающийся от волнения.
Герберт почувствовал кратковременную боль в животе; переплетение опасений и волнений.
"Вот так."
«Это сержант Элкингтон из Гайд-парка. У меня есть поплавок в Длинной воде.
Элкингтон наткнулся на слово «плавающий», как будто его употребление подразумевало случайный мужской шовинизм, которым он на самом деле не обладал.
Герберт вздохнул. Туман всегда приносил смерть; люди, которые не могли видеть, куда они идут, обычно прыгали со стен или в реки. Если бы Герберт был человеком, делающим ставки, он бы подумал о аккумуляторе; что этот поплавок, как неубедительно назвал его Элкингтон, выпил в себе несколько глотков, когда вошел в воду, и что он не будет последним.
Герберт посмотрел на своих коллег, закатил глаза и сделал питьевой жест.
Брэдли посмотрел в ответ, выражение его лица не изменилось ни на йоту. Таллох скрипел зубами в безмолвной ярости на мир.
Герберт задумался, почему он так беспокоится. Простая человеческая связь, вот и все, что он пытался установить. Возможно, именно в тот день, когда он перестал пытаться, это произошло.
Он снова обратил внимание на Элкингтона. «По какой причине ты звонишь мне…?»
- Сержант Элкингтон, - повторил Элкингтон на случай, если Герберт не понял его с первого раза. «Не больше обычного. Просто принимаю меры предосторожности.
Герберт теперь точно знал, что за полицейский был Элкингтон: из рода Януса, всегда стремящихся прикрыть свою задницу, чтобы, если что-то пойдет не так, он уже и демонстративно взял на себя ответственность, при этом прищурившись вперед сквозь прищуренные глаза, так что если все шло хорошо, он был в состоянии заявить о себе как можно больше.
Самым большим волнением в полицейском участке Гайд-парка было запирание ворот парка каждую ночь. Герберт был уверен, что Элкингтон там ненадолго; он будет переведен как можно скорее, рассматривая каждую коробку как возможный ключ к двери, которая ведет наружу и вверх.
Герберт задумался. Ни Брэдли, ни Таллох не захотели бы этого дела. У них были жены и дети, и им нужно было новое дело так поздно, как дыра в голове. В лучшем случае это будет ложная тревога; в худшем - серьезная утечка в пятницу, а возможно, и в выходные.
Холодная туманная ночь; теплая комната на этот раз милосердно тихая.
Нет конкурса.
"Где тело?" - спросил Герберт.
«У статуи Питера Пэна», - сказал Элкингтон.
* * *
Герберт сказал Брэдли и Таллоку, куда он идет, и пообещал позвонить, как только у него появится что-нибудь конкретное. «В любое время после десяти», - сказал Таллох; То есть он мог звонить сколько угодно, когда начнется ночная смена. Он не шутил.
