Мужчина и женщина, одетые в белые лабораторные халаты, делавшие их похожими на врачей или арбитров по крикету - или, если подумать, техников университета, занимающихся рыбоводством, - стояли посреди комнаты.
Этой женщине было чуть за тридцать, и она была некрасивой - ее лицо недоставало определенной четкости, и у нее был ярко выраженный вдовий пик, но ее фигура была подтянутой, а темные глаза смотрели настороженно. Мужчина был, наверное, на несколько лет старше, с большими квадратными очками на выступающем носу и слабым подбородком, извиняющимся тоном впадающим в шею. Они спорили.
- Все, что я говорю, Рози… - сказал мужчина с оттенком старой девичьей раздражительности.
«Розалинда», - сказала она. Рос-Линд; два обрезанных слога. «Не Рози».
«Все, что я говорю, Розалинда, - это то, что вы могли бы поделиться своими исследованиями, как и все остальные».
«И я хочу сказать, Морис, - огрызнулась она, - что в науке существует условность: когда вы проделали много работы и получили некоторые экспериментальные данные, у вас должен быть первый шанс их интерпретировать».
"Розалинда, я твой начальник, и ..."
«Ты не мой начальник!»
«Я старше тебя».
«Это не делает вас лучше. Когда дело доходит до рентгеновских лучей, вы на самом деле позитивный любитель ».
Морис что-то пробормотал, снял очки, как будто не хотел слишком много видеть, и наполовину отвернулся, очевидно, утомленный тем самым противодействием, которое, казалось, так заряжало Розалинду.
Рыбочеловек повернулся к Герберту. «Доктора Франклин и Уилкинс. Как всегда, друг другу в глотку.
Он снова исчез в коридоре.
Герберт шагнул к враждующим ученым. Он представился сначала сам, а затем Элкингтон, хотя бы для того, чтобы этот несчастный не вмешивался снова. Розалинд Франклин, Морис Уилкинс. Как поживаете, приятно познакомиться, какая ужасная погода ... И мгновенное взаимное ожесточение, когда Герберт раскрыл свое происхождение. Полицейские редко отваживались проникнуть в недра научного отдела, и их присутствие редко было предвестником хороших новостей.
«Я думаю, тебе лучше сесть», - сказал Герберт.
Уилкинс устроился на ближайшем сиденье, в вертикальном деревянном стуле, прислонившемся к верстаку. Розалинда слегка запрокинула голову - бесконечно малое движение, которое мог бы заметить только такой человек, как Герберт, привыкший и опытный в наблюдении за людьми.
«Я предпочитаю стоять», - сказала она.
«Вы знаете Макса Стенснесса?» - спросил Герберт.
