Во-первых, Менгеле зациклен на чистоте расы, но это не относится к нему самому. Где-то среди его предков есть сомнения относительно отцовства, и поэтому ему нет места в Зиппенбухе, Книге родства, тем, кто может доказать, что их семьи являются чистыми арийцами в течение по крайней мере двухсот лет. Гиммлер разослал серебряные ложки каждой семье, родившей «чистого» ребенка. Для Менгеле ложки нет; не ради собственного рождения, не ради сына.
Во-вторых, я не знаю, имеют ли эксперименты над близнецами научное значение, но если и есть, Менгеле не тот человек, который его найдет. Он не гений. Посвященный и фанатичный, да, но в душе помощник, а не лидер.
Эффективный помощник. Для него он воспринимает теории генетики и расы, как надевает белые перчатки и шляпу. Он делает все, что ему нравится; он проводит эксперименты и игнорирует результат, всю его одежду в крови, его руки исследуют, как одержимый. Мания коллекционера; типичная германская характеристика, обезумевшая.
Вы знаете, что мы такое? Частный зоопарк.
Если близнецы счастливы - а мы счастливы, даже при всем этом - то Эстер и мне повезло больше всех, почти до самого конца.
Может быть, мы нравимся Менгеле больше остальных. Может быть, его ненавистные бюрократы защищают нас больше в том, что они упускают, чем в том, что они делают.
Однажды, в начале 1945 года, наша удача иссякла.
Очень холодно. Я помню языки огня и дыма от труб крематория, воздух, наполненный зловонием горящих тел, стены, подпрыгивающие от криков проклятых, всюду, всюду пулеметы стреляли в упор.
Пожары были такими большими; Авиация союзников должна была их видеть.
Почему не бомбили? Почему они не пришли и не разорвали нас всех на куски?
Вбегает Менгеле, взбесившийся.
«Большевики идут!» он кричит. «Идут большевики! Все это попадет в их руки. Что ж, у меня этого не будет. Не через тысячу лет ".
Он начинает складывать в чемодан все: бумаги, канцелярские принадлежности, инструменты. Пак, пакет, пакет, все очень быстро, ни слова не было сказано нам, его лицо исказилось от безумия.
А потом он остановился, сверкнув глазами. Кричит, что он еще может сделать великое научное открытие, которое спасет Рейх.
У него безумные идеи, многие, многие, почти все; но самое безумное, если вы спросите меня, это то, что он умеет делать светлые волосы и голубые глаза. Он называет это генной инженерией.
Он оглядывает комнату и останавливается на Эстер и на мне, потому что мы там самые темные: черные волосы, карие глаза.
