Однако примерно в то время он, должно быть, был в Кенсингтонских садах; как де Вер Грин нашел его мертвым где-то между семью тридцатью и десятью восьмым, когда Элкингтон обнаружил тело.
Если, конечно, кто-то не убил Стенснесса где-то еще, а затем утащил его в Длинную Воду.
Нет. Это было маловероятно, особенно в быстро сгущающемся тумане. Герберт знал, что следует опасаться чрезмерных осложнений. Если она ковыляла и крякала, то, вероятно, это была утка.
Так каковы были возможности?
Во-первых, Казанцев лгал, а Стенснесс устроил их встречу. Потом либо Казанцев убил его, либо это сделал кто-то другой после ухода Казанцева.
Во-вторых, Папуорт лгал, а Стенснесс устроил их встречу. После этого, как с Казанцевым: либо Папуорт убил Стенснесса, либо это сделал кто-то другой после ухода Папворта.
В-третьих, де Вер Грин лгал, а Стенснесс устроил их встречу.
Здесь все было немного иначе по двум причинам: де Вер Грин сказал, что нашел тело (что, конечно, не исключало его из убийства); и, как любовник Стенснесса, де Вер Грин, возможно, имел больше причин, определенно более интуитивных, чтобы утопить Стенснесса, скажем, в гневе после любовной ссоры.
И если де Вер Грин был убийцей, то это принесло с собой целый ряд проблем.
Во-первых, его история с Гербертом, которая вряд ли помогала Герберту утверждать, что он беспристрастен.
Затем вопрос о покое де Вер Грина. В сложившейся ситуации де Вер Грин был готов к сотрудничеству по одной из двух причин. Если он был невиновен, потому что хотел сохранить в тайне свое собственное преступление гомосексуализма; и если он был виновен, потому что он надеялся, что Герберт никогда не найдет достаточно доказательств, чтобы быть уверенным в его виновности.
Однако, если Герберт когда-либо найдет такие доказательства, де Вер Грину нечего будет терять, и тогда влияние Герберта на него прекратится.
Была и четвертая возможность: все они говорили правду, а Стенснесс был убит четвертой стороной, которая не была столько известным неизвестным, то есть чем-то, о чем Герберт знал, что он не знал, - как неизвестным неизвестным, тот, которого он даже не знал, что он не знал, поскольку это вводило бы совершенно другой уровень в дело, о котором он не знал.
Эта последняя перспектива так расстроила его, что он на время перестал думать.
«Это уже слишком», - сказал Герберт Ханне. "Скажите что-то. Забудьте об этом ».
«Я вспоминаю гороховый суп 1948 года. Я помню, как лондонцы переносят такие туманы, они не беспокоятся о них. Вроде землетрясение или вулкан. Более того, в этом есть гордость, странная гордость. Мы живем в прекрасном городе, так что, возможно, время от времени туман - это плата. Раньше туман называли «особенным Лондоном», не так ли? Это гордость за этот термин. Люди теперь говорят о деньгах и, правильное ли слово, «гадость»? »
