Поэтому, осознавая бесперспективность продолжения войны, собравшиеся сегодня на совещание германские генералы уже примеривались, как бы половчее спрыгнуть с несущейся под откос гитлеровской колесницы и не свернув шеи сменить флаг, встав под знамена Империи. Известие о том, что там, на небесах, существует абсолютная монархия и незыблемость частной собственности, вселяло в этих господ уверенность, что договориться с имперцами будет значительно проще, чем с большевиками. При этом эти наивные чукотские мальчики даже не догадывались, что большевики и пришельцы – это уже фактически одно и то же, и что о всех перипетиях закулисных переговоров Сталин узнавал без задержек. Впрочем, все тайное когда-нибудь становится явным; да и имперцы, с легкостью осуществляющие стратегическую дезинформацию врага, никогда не будут обманывать партнера по переговорам. Ибо себе дороже. Да и сам Сталин тоже считает, что маленькая ложь рождает большое недоверие.
Поэтому, когда стало ясно, что германские генералы ищут контактов с серьезными намерениями, было решено раскрыть карты и обговорить настоящие условия Инверсии и Присоединения. Хотя для СССР такой способ в новинку, для Империи инверсия вчерашних врагов – обычнейшее дело. По этому пути прошло множество кланов темных и светлых эйджел, и только один вопрос принципиально осложнял переговоры. Сталину и Малинче Евксине было непонятно, кого именно представляет фельдмаршал фон Клюге: только себя, некую аморфную группу генералов, промышленников и финансистов, или какую-то юридически оформленную организацию, которую можно потрогать руками. Впрочем, если бы такая организация существовала, то первой бы ее потрогало гестапо, поэтому человеку фельдмаршала фон Клюге, посланному для налаживания контактов, пришлось признать, что сторонники у командующего группы армий «Центр» хоть и имеются, но они весьма неустойчивы морально и по оформлению скорее напоминают клуб любителей рыбалки. В соответствии с этим было сделано и предложение.
– Итак, господа, – сказал фельдмаршал фон Клюге, когда все приглашенные к присутствию расселись за длинным столом, – у меня для вас две новости: хорошая и плохая.
– Плохая, – чуть скривив губы, сказал Готхард Хайнрици, – полагаю, заключается в том, что через три дня нам наступать, а к этому наступлению еще ничего не готово? Снабжение поступает с перебоями, и к указанной дате мы не в состоянии подвезти в войска необходимый для начала наступления запас топлива и боеприпасов.
