Анатоль повернулся и влетел обратно в лодку. Ник и Тори последовали за ними. Лодка была длинной и узкой, с двумя комнатами. Одна была гостиной с маленькой кухней в углу, другая - спальней.
Тори восхищалась обстановкой. Это был захламленный музей безделушек и барахла, от коврика из шкуры зебры на полу, до стены из цветного стекла, разделявшей комнаты, до пианино с поднятой крышкой и папоротниками, вздымающимися изнутри.
"Ваше удовольствие. Николас? Как обычно?" - проревел Анатоль. "А для леди то же самое?"
Ник кивнул, и они с Тори устроились на том, что служило софой: небольшой корабельной лодке с вырезанным бортом и заваленной подушками. Анатоль подошел к кухонной стойке и откинул стопку грязной посуды. Он открыл одну из верхних дверок шкафа, слегка ворча, когда выпали две или три пустых бутылки. Отбросив их, он быстро обыскал шкаф и с торжествующим криком вытащил старинную темную бутылку.
Он повернулся, чтобы показать его своим гостям. «Амброзия! Мое собственное творение. Нет ничего подобного на этой земле». Когда он наполнил два стакана. Тори наклонилась, чтобы прошептать Нику.
«Осмелюсь ли я спросить, что мы собираемся потреблять?»
Ник ответил шепотом: «Я так и не понял. Это ликер по собственному рецепту Анатоля, но из чего он состоит - секрет, который не раскроет ни Анатоль, ни человеческое небо. Это удивительно вкусно, но приготовьтесь».
Пробка вырвалась из бутылки, и в стаканы наполнила загадочная жидкость красно-янтарного цвета. Ник и Тори приняли их, а Анатоль схватился за стул и сел лицом к ним.
"За жизнь!" - проревел он, поднимая бутылку. "Хорошее, плохое или безразличное, оно чертовски лучше всего!" С этими словами он сделал большой глоток из бутылки.
Тори и Ник глотнули свои напитки, Ник с восторгом наблюдал, как глаза Тори потускнели, а затем ее голос прохрипел одобрительно.
«Ммм, чудесно», - выдохнула она.
"Амброзия!" прогремел хозяин.
- Настоящий болиголов, - пробормотал Ник, когда бутылка хлынула, чтобы наполнять их стаканы, а затем вернулась, чтобы наполнить рот Анатоля.
Бутылка снова опустилась, и мужчина провел рукой по губам. Сопровождаемая громкой отрыжкой, бутылка ударилась о резной средневековый сундук, служивший журнальным столиком. Полученный в результате контакта девять разных порнографических журналов, два африканских идолов плодородия и агатовая пепельница грохнули на пол.
" Сейчас дело, да?" Анатоль ухмыльнулся. "Позже мы можем упиваться!"
Он неуклюже встал со стула, касаясь пальцем губ, указывая на тишину. Перейдя в угол комнаты, он начал запускать древнюю Виктролу. Со стола рядом с ним он поднял пластинку. Он осторожно сдул пыль и поставил ее на поворотный стол. Был момент громкого царапанья, пробормотавшее проклятие, крик иглы, скребущей пластик, и, наконец, знойный, дрожащий голос Эдит Пиаф.
