— Станиславушка, выручай! Нет сил моих боле!
За дверью стояла жена старосты. Ее я узнавала уже по звуку шагов. Эта не очень приятная в общении женщина часто пыталась меня подловить на чем-нибудь этаком. А все из-за чего? Из-за моего нежелания выйти замуж за одного из ее сыновей!
— Сейчас, госпожа Мая, — откликнулась я, подходя к двери. Барсик привычно скрылся в соседней комнатке. — Что случилось?
— Ох, Станислава, сын-то мой, Андрей, простудился! Вылечи его, сделай милость!
— Госпожа Мая… — я метнулась в избу и тут же появилась опять перед старостиной женой, держа в руке небольшую скляночку. — Вот, давайте это снадобье вашему сыну три раза в день по три капли. Через два дня поправится.
— Вот спасибо, — почти пропела женщина и легкой козочкой (главное, не сказать это вслух) помчалась в деревню. Интересно, меня на костре жечь не собираются?
Усмехнувшись, я решительно направилась обратно в дом с твердым намерением позавтракать. Сев за стол, я налила чай себе и Степке. Домовой плюхнулся рядом с самоваром и с видимым удовольствием стал наслаждаться чаем и пирожками.
Я с улыбкой смотрела на Степу и Барсика. Они для меня самые близкие существа. Если не считать одного вампира… Я встретилась с ним около десяти лет назад. Мои родители умерли. Как мне сказали, их загрызли волки. Помню, я стояла перед их могилой, ничего не видя из-за пелены слез. Вокруг стояли так называемые родственники, приехавшие неизвестно откуда. Стервятники. Они не знали, что я слышала все, что они шептали за моей спиной.
«— У малышки были богатые родители, — тихо говорила невысокая полная женщина, приходившаяся Станиславе двоюродной теткой. — Моя сестричка и ее муженек сколотили состояние на целительстве и боевой некромантии.
— Госпожа Милена, — перебила ее маленькая, сухонькая старушка. То ли бабушка, то ли прабабушка погибшего мужчины. — Вы же не будете возражать, если я возьму опеку над сироткой и ее наследством в свои руки?
— Не думаю, что это хорошая идея, — возразил высокий мужчина с жестким выражением лица. — Владислав не успел оставить завещания, а девочка еще совсем маленькая. Уверен, что наследство переходит в руки близких родственников. А я, — оглядел он собравшихся на похороны, — являюсь братом покойного. Но эта девчонка мне не нужна.
Станислава не понимала этих людей. В конце концов, сегодня похоронили ее родителей! Как они могут говорить такое, что-то делить, когда тела ее родителей еще не остыли в могиле? Шепотки раздражали все сильнее. Но внезапно все стихло. Девочка почувствовала чью-то руку на плече и обернулась. Перед ней стоял высокий, довольно молодой мужчина (хотя Станислава не умела определять возраст по внешним признакам, она дала бы этому представителю сильной половины лет 20–25). Его черные волосы были собраны в аккуратный хвост, синие глаза ярко горели. Но что-то смущало маленькую девочку в нем. Бледная кожа? Немного удлинившиеся клыки? Или проскальзывающие красные искры в глазах? А может быть, слишком уж идеальные черты лица?
