. Речь и в данном случае идет о борьбе, о столкновении двух сил, о соперничестве между Хасламом и Мэтьюзом. Исцеление заключается в признании больным правоты, истины доктора, то есть в признании больным своей болезни как заблуждения, ошибки, или, говоря языком Хаслама, Мэтьюз должен принять мысль врача, сделать ее своей: он одержим
больными идеями, и, стало быть, его место – Бедлам. Впрочем, в случае Мэтьюза не стоит исключать истинность и паранойяльного сценария политического заговора. По меньшей мере, об этом свидетельствует письмо лорда Ливерпуля, отправленное 7 сентября 1809 года управляющему Бетлемской больницы, в котором он «рекомендует продолжать удерживать некоего субъекта, лунатика по имени Джеймс Тилли Мэтьюз» до самой смерти
[76].
Парадокс скорее в том, что при всей своей моральной нацеленности на излечение пациента (но не Мэтьюза) Хаслам остается верным – впрочем, неоднозначно и непримитивно – научной традиции органицизма[77]. Он убежден в телесном, органическом происхождении заболевания, и потому лечением его должны заниматься врачи. Одной из вершин органицизма, напомним, станет прославленный доктор Даниэля Пауля Шребера – Пауль Флексиг. Пауль Флексиг, автор книги «Локализация умственных процессов» (1896), как известно, пришел в психиатрию, будучи патологоанатомом. Джон Хаслам в течение нескольких лет работал в Бетлемской королевской больнице аптекарем, фармацевтом; он не был патологоанатомом, но мозг тоже любил вскрывать. Благодаря своим глубоким практическим познаниям в области препарирования этого органа управления пациентом – уже после увольнения из Бетлемской больницы – он получил степень доктора медицины в Университете Абердина в 1816 году.
Для Хаслама безумие противоположно разуму и здравому смыслу, как тьма свету, а само безумие – оппозиция мании и меланхолии, о чем он сообщает на одной из первых страниц своего труда «Наблюдения за безумием и меланхолией» (отметим, что Хасламу все же не удается избежать категоризации, не получается совсем отказаться от теории: есть здоровые и больные, есть безумные и меланхолики, есть меланхолики и маньяки). Если первая глава посвящена определению безумия, а вторая – его симптомам, в которой, в частности, сообщается об особом органе чувств, через который пробирается безумие, – об ухе, то вся пространная третья глава повествует о вскрытии мозга безумных. В этой главе описано тридцать семь клинических случаев, и каждый случай завершается описанием вскрытия. Похоже, никакой строгой корреляции между поражением головного мозга и безумием Хаслам не обнаруживает, хотя у маньяков увеличены боковые желудочки головного мозга. Вскрытие показывает, что при меланхолии вообще нет никакой зависимости между состоянием мозга и психикой.
