А с Игорьком разговор был еще труднее.
Игорек с виду — послушный такой мальчик. Причесанный. В белой свежей рубашечке. Аккуратный пацан. На мать похож. Может, пидорок? Представился ему, сказал зачем-то, что я из органов. Показал для понта институтский пропуск, он у нас с гербом. Он вроде поверил, затрясся как ребенок.
Заглянул я ему в глаза. Нет, не боялся он меня. И трясся не от страха, а от возбуждения. Начал со мной комедию ломать. Как с тем учителем-нацменом. Это ведь он тогда мышей в зоомагазине купил и пустил в класс.
— Насиловали вы тогда вчетвером Беспалову в лифте?
— Да.
— А ты не врешь?
— По очереди. Двое за руки и ноги держали, а третий. Все отметились…
— А в лифт Алинку как заманили?
— Сказали, у Игорька коллекция значков. Хотели завести домой и связать — руки и ноги веревками к ножкам лежанки, врастяжку. Веревки заранее приготовили. И кляп. Но Митька не выдержал и в лифте бузу начал. На кнопку стоп нажал. И понеслась. Алинка орала как сумасшедшая, а мы все на свете забыли, когда ей трусики стянули.
— А откуда кровь? Били ее?
— Не били, только лапали. А кровь — у Алинки менструация была. Мы и не знали, что так бывает. Запачкались все.
— Ты это все следователю рассказал?
— Все рассказал. А он меня спросил, есть ли у нас машина пли дача. А у нас — ни того, ни другого. Я с матерью один живу. Отец уже пять лет как в другой семье. И алименты не платит. А милитон тогда на мать посмотрел и сказал — ничего, найдем другой выход. Мать зубы сжала, но к нему домой целый месяц ходила. Приходила под утро. Рассказать, что она у него делала?
— Не надо.
— Ну что довольны? Доволен ты, козел с гербом?
Игорек дернул щекой, нервно затрясся и убежал от меня. Отбежал метров двадцать, поднял камень и в меня бросил, сволочь. Слава богу, не попал. Но охота вести мое расследование дальше у меня пропала.
Месяца через четыре встретил я Полину. В том же универсаме, на Паустовского. Все дороги туда вели.
Она ждала у открытых холодильников мясо. И я ждал. Там и столкнулись. Вбрасывали продавщицы в контейнер мясо, как шайбу в хоккее. Все жадно хватали замороженные куски и отходили в стороны. Продавщицы орали:
— По одному куску на человека, граждане, не толпитесь, не давите!
Но мы толпились, давили, мужчины грубо отталкивали женщин, те отпихивались как могли и царапались. Несколько рук одновременно хватали один мерзлый кусок в целлофане, начинались схватки из-за желтых костей. Дарвинизм…
Я оттащил тогда два куска. Как тогда шутили — для себя и для того парня. Полина к самому пеклу пробиться не смогла. Я галантно подал ей мясо. Она приняла. Улыбнулась, сверкнула стальной коронкой. Опустила глаза, повела кокетливо плечами. Я предложил ей донести до подъезда тяжелую сумку. Поздним вечером Полина спустилась ко мне на первый этаж.
