А ко мне на обратном пути хулиганы пристали у Кубинки. Пришлось от них по поезду драпать. Отстали. Еще к кому-то полезли. Был бы у меня пистолет, убил бы гадов. Что мы за народ? Уроды.
Митя меня узнал и сам заговорил.
— Вы меня о том деле спросить хотите. Да?
— Ответь мне только на два вопроса. В лифте вчетвером в тот день были?
— Были.
— Беспалову насильно затащили?
— Нет. Мы к Игорьку ехали, на восьмой. После школы. Хотели у него в гоп-доп поиграть. Его мать на передаче была. Лифт застрял. Свет погас. Мы дурачились, орали. Потом Павлик догадался — встали все так, чтобы пола не касаться. В стены ноги уперли, в распорку. Алинка не смогла, пришлось ее руками держать. Она тяжелая. Пол у лифта поднялся — нас и вызвали. Свет зажегся. Только тут мы кровь разглядели.
— Какую кровь?
— В темноте кто-то случайно Алинке по носу врезал. Ну не нарочно! У нее кровь шла из носа. Как из крана. Лифт приехал на первый этаж — а там. эта. Зинаида. Глянула на нас — у меня рубашка из штанов вылезла, у Павлика штаны на коленях, Игорек трясется, он нервный. А Алинка — вся в крови. И на полу кровь. Зина визжала как психованная. Про Горбачева что-то сказала. И про бесов. Обещала в милицию позвонить. Мы испугались. Алинка и Павлик — по домам. А Игорек — ко мне. У меня в комнате шалаш и радио. С лампочкой. Мы там три часа просидели. Читали книжку веселую. «Монахиню» Дидро. А потом, я уже спал, милиция приехала. Я им все рассказал, мне не поверили. А Алинка уже в больнице была. А почему — не знаю. Не из-за носа же. Под утро меня домой мама на такси отвезла. Потом еще таскали. Орали на меня. Наручники надевали. Провода показывали. Говорили, будут пытать и бить. Бумагу мне какую-то совали. Сказали, подпишешь, больше не будем таскать. Я подписал. Мать там кашляла. Отец наш старый «москвич» продал. Говорил — откупиться надо. Больше ничего не знаю. Не говорите родителям, что я вам рассказал. Меня отец выпорет. Как продал «москвич», напился, и меня и мать избил. У матери приступ, а он ее по лицу.
С Павликом разговор получился короткий.
— Все было по согласию. Алинка сама нас в лифт заманила. Давалка. Юбку задрала, грудь показала. В рот брала и туда давала. Митенька испугался и даже штаны не снял. Игорек так трясся, что так и не попал в цель. А я — все сделал как Шварценеггер.
Я не поверил ни одному его слову. Но понял — он будет стоять на своем до последнего, потому что сам верит в эту ложь. Или не ложь?
