— На дневной поезд уже не успею.
— Покажи, что ты там обнаружил.
— Опять придется провести ночь в поезде, — вздохнул Ян, открывая портфель, и протянул шефу папку с предварительными набросками акта. — Ночные поезда стали для меня каким-то роком.
— Не огорчайся. Когут — человек настроения, но больше всего дорожит своим креслом.
«Други мои, — Ян словно услышал голос директора. — Дорогие мои сотрудники! Во-первых, я всех вас люблю. Для меня большое счастье и в то же время великая честь отпраздновать вместе с вами этот торжественный день. Вы проделали огромный объем работы. А кому мы должны выразить за это благодарность? Всем вам и каждому в отдельности. Я всех вас готов расцеловать. Чему вы смеетесь? Да, и вас, девчата. Или вы отвернетесь? Увы, конечно, я далеко не ваш идеал, вам бы кого помоложе, ясно. Товарищ Арендарчик, я тебе завидую. Эх, мне бы твою фабрику, где работают самые красивые девчата и к тому же пользующуюся такой славой. Чего смеетесь? Это у фабрики такая слава, не у вас, девушки. Но вы неотделимы от фабрики и от ее славы. Как говорится — сочтемся славой, ведь доброй славой не грех и поделиться, не правда ли? Короче, я вас благодарю. Я не писал своего выступления заранее, сделал лишь кое-какие заметки. Черт с ними, с речами. Выпьем же! За успехи! За наши дальнейшие успехи, други мои!» Он поднял бокал и, довольный собой, сел. Сказал, как надо. По-простецки, по-человечески, без всяких там формальностей. Арендарчик выпил до дна и замахал знаменем. Зал захлопал. За столом президиума все встали и тоже захлопали. Арендарчик махал знаменем…
— Ладно, раз такое дело, заеду домой, квартиру проветрю, — сказал Ян. — Три недели не был дома. Надеюсь, никто ко мне не залез за это время. Да если б и залез, взять там нечего. Деньги я кладу на книжку и держу при себе. Золотом и драгоценностями пока не обзавелся.
— Я за свое кресло не дрожу, — вернулся к прежней теме Каган. — Скоро отправлюсь ка пенсию. Неизвестно, кто его займет после меня.
…Тогда, при вручении знамени, произошел казус, о котором Ян слышал в Управлении. Аплодисменты смолкли, в зале уселись. Сели и за столом президиума, а Арендарчик, не выпуская знамени из рук, направился к трибуне, чтобы выразить благодарность. Генеральный же, нечаянно оттолкнув свой стул ногой назад, сел мимо. Падая, он дернул зеленое сукно со стола и побагровел, предвидя взрыв смеха, но никто даже не хихикнул. «Ну, знаешь, милый, — прошипел он своему соседу, — им оказался Матуш Лемеш, — подобные шуточки я попросил бы приберечь для другого случая». — «Что вы, никто и не думал шутить. Просто стул у вас отъехал немного в сторону». — «В следующий раз прибейте его к полу!» — «Приколотим как Иисуса Христа на крест!» Тут наконец генеральный рассмеялся. Страх, неожиданность и неопределенность — под стол я падаю, что ли, о господи! — конфуз и смущение сменились вдруг судорожными припадками смеха. «Я вам чуть скатерть не стянул на пол. Столько бутылок свалилось бы!» — «Не страшно, у нас есть в запасе», — успокоил его Матуш Лемеш…
