Буржуазные националисты повторяли истертый афоризм Протопопова:
— На продовольствии можно играть всякие аккорды: голодный желудок — диктатор всякой революции. Если создать продовольственные затруднения, то рабочие сделаются смирнее овечек. Вывезти из Минска хлеб, мясо и другие продукты. Лучше зарыть, сгноить в земле или надежно припрятать, чтобы потом взвинтить до невероятных пределов цены…
Начальник милиции не располагал данными о продовольственном заговоре: слишком узкий круг людей участвовал в нем. Но начальник милиции довольно хорошо знал буржуазию. Собрав руководящих работников, своих помощников, он сказал:
— Каждый день проверять хлебопекарни, продается ли там хлеб. Если не выпекается — начинать расследование. Все обозы с продуктами, идущие из Минска, задерживать. Мы должны блокировать спекулянтов. Не выпускать ни одной подводы с хлебом! Мы им не позволим «играть аккорды» на рабочих желудках. Всю эту сволочь, саботажников-лабазников, скрутить по рукам и ногам рабочим контролем.
Он был беспощаден. Он расклеил по городу приказы: хлеб принадлежит народу, за спекуляцию хлебом, за сокрытие продовольственных запасов — суд! Тут же при штабе милиции — камеры с дежурными судьями. Каждый день милиционеры подгоняли к штабу задержанные обозы и отдельные подводы. Допрашивал сам.
За короткий срок он нажил себе кучу смертельных врагов. Они решили его уничтожить.
Он часто выезжал в окрестные села и в отдаленные волости, иногда углублялся чуть ли не до Борисова. Обычно его сопровождали два-три милиционера. В селах на всей территории Западного фронта его хорошо знали. Ведь он старался всеми силами вовлечь крестьян в политическую жизнь; он быстро овладел белорусским языком, и переводчик не требовался. Он разъяснял, что нечего ждать милостей от Временного правительства, крестьяне должны создать свои комитеты и через них захватывать, конфисковать помещичьи земли, луга, скот, инвентарь. Без всякого выкупа! Захват с оружием в руках. Так говорит Ленин, так говорят большевики. Фрунзе создал «Крестьянскую газету». Она разлеталась тысячами экземпляров по всем западным губерниям, разъясняя аграрную программу большевиков…
Они с милиционером Стасюлевичем возвращались из дальнего села, где только что провели митинг. Вот так в каждом селе, в каждой волости создавал Фрунзе крестьянские комитеты. По дороге за ними увязался мужик лет сорока пяти — Ефрем, которому зачем-то нужно было в Минск.
— По нынешним временам с милицией-то оно спокойнее, — говорил Ефрем. Был он огромный, лохматый, все время щурил и без того маленькие скифские глаза. Конь под ним был добрый, сытый. Этот конь и навел Фрунзе на размышления.
