Генерал задумался. Он изнывал от скуки. Хотелось поболтать с живой душой; так всегда случается, когда подъезжаешь к чему-то страшному: к фронту.
— В шахматы играете?
— Балуюсь.
— Не сыграть ли нам партию-другую? Как говорил Цицерон: про арис эт фоцис — за алтари и отечество.
— Если будет угодно…
— Оставьте, любезный. Я ведь совсем извелся. Не переношу дороги вообще. Ведь со мной во всем салоне — никого. Кроме двух жандармов. Унылая компания. Милости прошу.
Когда вошли в вагон-салон, жандармы поднялись. Больше в силу профессиональной привычки, чем из-за интереса, они ощупали Михайлова глазами. Он сделал вид, что просто не замечает их.
Сидели за шахматной доской. В такт покачиваниям вагона позванивала пустая бутылка из-под абрау-дюрсо. Генерал то и дело пододвигал партнеру коробку шоколадных конфет «от Крафта». Милков считался хорошим шахматистом, но противник попался сильный. Две партии он все же проиграл (то ли взаправду, то ли просто из-за любезности). Милков вошел в азарт, горячился, беспрестанно напевал приятным тенорком свою любимую арию: «Преступника ведут — кто этот осужденный?»
И все же генерал исподтишка продолжал изучать своего нового знакомого. «Старею, память начинает сдавать, — сокрушался он. — Но такое значительное лицо — одно из тысячи. Где, когда? Я еще ни разу не ошибался. Эти неторопливые жесты, ледяное спокойствие, невозмутимость. Утверждает, что из Петербурга. Вот и проверим…»
— Гм, гм. Вам, должно быть, приходится вращаться в военных кругах. А не случалось ли вам встречаться с генерал-лейтенантом Янушкевичем?
— Вы имеете в виду начальника штаба верховного главнокомандования?
— Да, да.
— Видите ли, я не так часто бываю в штабе…
— Но вы обязательно должны знать Молоствова.
— Кто не знает Молоствова! Приятнейший человек.
— А чем он сейчас занят?
— Вы лучше спросите, чем он не занят. Он прикомандирован к военному министру и пользуется правом личного доклада императрице Александре Федоровне: ведь он на свой счет оборудовал и содержит санитарный поезд, возит подарки на фронт. И еще я вам скажу: он один из лучших знатоков конского дела.
— И не мудрено: он служил в лейб-гвардии конном полку.
— Я вам скажу больше: он потомок Суворова. Да, да, графа Суворова-Рымникского, князя Италийского, знаменитого полководца. Пытается получить обратно майорат Суворова.
— Это для меня новость!
— Представьте себе. Это длинная история. Как известно, Суворов оставил одного сына, Аркадия Александровича, впоследствии командовавшего дунайской армией. Он утонул в 1811 году в Рымнике. «Рымник, ты дал славу отцу и могилу сыну», — сказал по поводу столь необычного совпадения один из современников. Так вот, внук Суворова, Александр Аркадьевич, дипломат и генерал, служил на Кавказе и в Польше, был с дипломатическими миссиями при немецких дворах, был генерал-губернатором Петербурга и до своей смерти в 1882 году состоял генерал-инспектором инфантерии.
